«А выходить замуж мы пока не будем», — сказала Золушка, складывая в карету много новых туфелек и платьиц.

Каждому свое: Россия — для гастарбайтеров, Европа и Америка — для русских, Луна и Марс — для американцев.

Я ощущала рубашку телом:
Его рубашка меня хотела!
Его рубашка меня жалела,
Стихи читала и песни пела.
Она баюкала и качала,
Она мою наготу скрывала.
Его рубашка была большая.
Его рубашки не видно края.
Она спасала. Она несмело
Всё о любви рассказать хотела…

Все так долго и много рассуждают о верности кому-то… А верность надо хранить своему сердцу!

Почерк русских врачей — это заговор против всех!

Он шел по правой стороне, а я — по левой.
Он был никто, а я же — королевой.
Шагали вместе мы с попутным ветром.
Потом пересеклись… За горизонтом где-то…

Дышали жарко, целовались ночью.
В Париже были мы, а может — в Сочи.
И рухнул мир, и все, что шло мне прежде.
Нагой проснулась я, с надеждой, без одежды.

Я вся ему, пылая, отдавалась.
Он взял бессовестно. Прощаясь, медлил малость:
«Бывало лучше мне с иною королевой».
Прибилась к Воланду. Теперь я — просто Гелла…

Так жалко людей… Измеряют счастье линейками, бицепсами, силиконом, временем и бумажками…

Все-таки эти электронные письма — не очень-то удобная штука! Чтобы сжечь в камине — все время приходится распечатывать.