Господи, сжалься. сто восемь ночей пути.
утром — весна и полчашки тоски по дому,
блюдо надкушенных яблок почти медовых,
пачка написанных писем… почти. почти…
Господи, смилуйся. небо набухло тьмой,
падает в окна — настойчиво — в каждом взгляде.
я ли себя распустила на сорок прядей?
Ты ли прогневался сделал меня немой?
Господи, боль отпустила, но эта тишь…
горлом — пустыня — песок от пути чужого.
я бы Тебя попросила вернуть мне слово,
но потерплю еще. вдруг Ты устал и спишь…

ну как тебе еще сказать про море. про выкрики беснующихся чаек.
про лунные кирпичики дороги на черной засыпающей волне.
про солнечно пропитанную кожу оттенками крепчающего чая.
про яркие глаза босой девчонки. про выдох-вдох. про ближе и вольней.
про влагу тьмы. про жаркое бессонье. про крупный бисер падающих звезд.
ну как тебе еще сказать про море
чтоб ты меня скорей туда увез.

привычка к нелюбви. задернутые окна.
затянутые сны в корсетах черных штор.
оранжевый рожок луны на убыль вогнут.
таинственная блажь из сказки ни про что.
да нам ли верить в них! научены. большие.
когда-то все пройдет. под утро. а пока…
в предчувствии, что вновь отчаянно сфальшивит
во всех своих словах последняя строка,
искать прохладой губ ту точку на плече и
.лениво наблюдать, потягиваясь всласть,
как ангел во плоти с полотен Боттичелли
натягивает лук и щурит третий глаз.