Это бабы-дуры мучаются, страдают, ждут малейшего знака внимания, сами готовые осыпать этими самыми знаками внимания постоянно, готовые залюбить до смерти. А они, мужики-сволочи, не хотят, чтобы до смерти. Хотят-чтобы так, чуть-чуть.И только в тот самый момент, когда им надо. А в остальные моменты-нет, спасибо, не трогайте меня и не любите так сильно.

Если для женщины любовь-целая эпоха, которую она готова приравнять к жизни, то для мужчины это чаще всего один из эпизодов его бытия, в котором есть вещи и поважнее.

Бедная Алла! Никак ей было не понять, что это для женщин физическая близость-путь к близости духовной, а для большинства особей противоположного пола-уже конечная цель. И ничего с этим не поделаешь. И страдать бедным женщинам вечно от недостатка внимания, нежности, заботы со стороны тех, кто так притягивает своей мужественностью, силой и умом. У тех, кто награждён всем этим в меньшей степени, больше соответственно в запасе и внимания, и нежности, и заботливости. Но вот их-то любить так бешено и страстно не получается. Несправедливо это, конечно. Несправедливо и неправильно. Но факт.

За окном слоится небо
Разноцветными коржами.
-Счастлив тот, кто всё изведал,
Но кого не обижали,
А любили, понимали…
-Может даже-баловали…
-В ком нуждались постоянно…
За окном плывут стеклянно
Домики, дома и ели.
И не нужен им билет.
-Повезло вам? Вы успели?
Побывать счастливым?
-Нет.

Как редки те, кому нужна душа,
И ты из них, кому довольно тела.
Срывает ветер ставни оголтело,
Надежд последних островки круша.
Одна я снова в опустевшем доме
Среди старинных, умных, пыльных книг.
Но много ль тех, кто мудрость их постиг?
И много ль тех, кто что-то в жизни понял?
Мир для любви невыносимо тесен.
Его пространство для неё мало.
Заденет счастья лёгкое крыло,
Чтоб унестись сейчас же в поднебесье.

Да, оно, то есть предательство, случилось. Оно грянуло.Неожиданно.Необъяснимо.В виде небрежно брошенной фразы:"Не звони мне больше".
Как же это? Что это? Почему?Ведь ещё вчера… Ещё вчера… Вчера были его глаза-близко.Губы-то целовали, то шептали исступленно:"Люблю, люблю, люблю."Руки…руки были везде, и были такими нежными, такими чуткими, такими родными, такими нужными.
Был жар. Был бред."Скорая".Мамины глаза. Бледное лицо отца.
Потом-медленное выздоровление.Физическое.Лучше бы его не было. Жить было невыносимо.Незачем.Ни к чему. А -жила.Пила-ела, ходила в училище, кое-как сдавала зачёты и экзамены. И ждала.Вот завтра… Завтра он придёт. И объяснит.Всё объяснит. Будет умолять простить его. Алла простит.И снова будут глаза, губы, руки.

Да, таковы все служебные романы. Прямо на рабочем столе и в рабочее время-объяснения-выяснения, поцелуи-объятия и т. д. и т. п."Ни стыда ни совести",-вздыхает только какая-нибудь уборщица Маша.
А какие уж тут стыд и совесть-если любовь? Или хотя бы страсть? Или просто влечение?

Умиротворение, свет в душе, умение радоваться дождю и солнцу, готовность принимать этот мир — это и есть, наверное счастье…