Доставай перочинный нож
и вскрывай же свое подреберье;
на разделочной досочке сердце свое распластай.
И вотри бертолетову соль,
и рассыпчатый черный перец,
так похожий на сажу горелых останков моста.

Мелко режь, чтоб финальный продукт был на славу поджарист;
аккуратно клади в дрессированный Вечный Огонь.
(В первый раз даже шеф-повара этих блюд облажались),
но не бойся, переворачивай и раздраконь

этот глупый кусок розоватого и сырого
человечьего мяса, умеющего стучать
… показать весь текст …

дети чувствуют так, как взрослым уже не светит.
только греет — порой холодным и злым теплом.
я была бы с тобой, но пишу тебе не за этим.
я пишу тебе за рабочим своим столом.

я из взрослых. увы. работающих. курящих.
не умеющих верить в сказки и чудеса.
этот текст — как возможность снова быть настоящей
на счастливые и недолгие полчаса.

дети не представляют, что может ещё быть, кроме
просто держаться за руки, обнимать.
и не пишут посмертных записок венозной кровью,
и не знают, что полная версия «…
… показать весь текст …

Я не сгорел. Я просто не горел.
Вы сами все придумали, признайтесь.
Я Вас запомню, будто в янтаре
из лепестков выкладывают надпись,
чтоб позабыть за давностью времен.
Быть может, я однажды пожалею.
Забудьте список всех моих имен,
не покупайте к битой вазе клея.

…Упрекать в высокомерии интроверта —
все равно что ножиком тыкать в мидий.
Ну, проткнут. Ну, жемчуг в руках повертят.
Мёртвые мидии вряд ли на вас в обиде.
Я не замечен в том, что пишу вам первым,
что бужу по ночам звонком и гуляю в гости.
Доктор противопоказал меня вашим нервам.
Стоит обнять со всей силы, и хрустнут кости.
… Мы с тобой оказались соседями в океане.
Перламутром переливаются обе дверцы.
Ты, оказалось, мидия, как и я; не перочинный ножик, которым мне вскроют сердце.
Мы с тобой соседи по городским массивам.
Мне известен твой адрес, мой адрес тебе известен.
Если мы идем рядом, мы кажемся всем красивым
… показать весь текст …

Человек нуждается только в обратной связи. Называй, как угодно: взаимность, фидбек, отдача. Без неё он как будто начертан арабской вязью и ничего особенного не значит, если к нему получше не приглядеться и начать различать сплетение черт и знаков.

Без обратной связи мы можем жить только в детстве, где любой из нас одинок и тем одинаков. Куда подевались бессонные разговоры? Переписки, от которых не оторваться? Их — и вас — как будто украли воры, на себя напялили тощие оборванцы.

Все, чего я хочу, это больше обратной связи. Без неё я, как замыкание, коротка. Вместо леса рук — поле из жидкой грязи. Не поднимается ни одна рука.

Я еще горю, я высушу это поле, и на нем лесополоса вновь раздастся вширь. Хуже креста на кладбище только нолик. И если ты это читаешь,

то напиши.

Напиши, что с тобой все в порядке, кем бы ты ни был. Напиши мне что-нибудь прямо здесь и сейчас.

Моя вечная цифра ноль обратится нимбом, который сумеет зажечь миллионы глаз.

забери меня, море!
я очень и очень устал.
у меня было всё —
у меня ничего не осталось.
как в далеких горах старики доживают до ста?
может, в их словарях нет и не было слова «усталость?»

я оставил свой дом —
или дом мой оставил меня?
я оставил родных —
или был ими оставлен?
никого, ничего у меня невозможно отнять.
только синие сны в изголовьях покинутых спален.
… показать весь текст …

Поэтический шизофреник.

А они дискутируют, снова меня ругая:
«Почему ты вчера была громче, сегодня тише?
Почему ты сегодня одна, а вчера другая?
Это кто-то вместо тебя говорит и пишет?»

Мой диагноз — поэтический шизофреник.
Я не знаю, какое из альтер-эго завтра
вдруг откроет глаза.
И первым из озарений
для него станет то,
что оно — это тоже автор,
… показать весь текст …

Он говорит, а во мне расцветает вечер
фиалками, розами, в общем, чем Бог послал…
Я бы с ним говорила и дальше, вечно.
С собой его унесла.

Вокруг нас с ним происходит неразбериха —
люди дырявят воздух, чернявят снег…
Его забирает старая декабриха,
одалживая во сне.

Во сне он всегда — сдающийся мне на милость,
от нашей любви пунцовеют небеса.
Когда говорят — «Расскажи, что тебе приснилось»,
я не могу сказать.
… показать весь текст …

НЕ ТВОЯ ТИШИНА
А.М.
Я несколько слов для тебя написала,
где каждая строчка
— смешна и страшна.
За аплодисментами полного зала
всех громче дышала твоя тишина!
Она обволакивала помещенье;
устраивалась на свободных местах.
Ты каждое слышал мое посвященье
тебе и тому, кто тобою не стал.
Я бросила исповедь в бледные лица,
и та разменялась на слезы и смех;
Как верно ты сделал, решив отдалиться,
… показать весь текст …

Так мы младенцами на руках у бабушек возлежим,
а потом орем: «Ваш постельный режим
надоел мне до озверелых коликов!»
И идем в тусу приятелей-алкоголиков
на заброшенные этажи.

Так мы руку в руке у матери держим, выводим «А»,
узнаем, что ученье — свет, неученье — тьма,
а потом на нее орем: «Ты испортила мне все детство!
От учебы этой дурацкой куда мне деться?»
Сходим с рельс
и с ума.

Так мы ходим в церковь, слушаем о Христе
… показать весь текст …

Это, наверно, больнее, чем ты —
больше не видеть реминисценций,
заштриховать голубые мечты
и — ампутировать сердце.

ты, как я, любишь ставить аудио с намеком.
я, как ты, научилась ресницами улыбаться.
друг до друга осталось менее, чем немного,
и любить оказалось — «элементарно, ватсон».

я хочу, черт возьми, убирать у тебя на кухне,
(любопытно узнать, что на это сказал бы авгий).
страшно только, что все в секунду возьми да рухни,
если я окажусь медведем в посудной лавке.

я хочу засыпать в твоей безразмерной кофте,
чтобы снились костры, войска, голубые дали,
я хочу вставать в дурманящий запах кофе,
приготовле…
… показать весь текст …

как это все-таки здорово: «бросил парень», «стрелочка на чулках» и «система виснет»… знаешь, я обзавидовалась на паре, как ты еще ни капли не знаешь жизни. ты повзрослеешь, и жизнь на размерчик уже
станет тебе, мешая дышать до жути. верь мне, хорошая — дальше не будет хуже. ой, я ошиблась.
хуже уже не будет.

бабушка пьет в неделю таблеток сорок, чтобы хотя бы мое не забылось имя. самое страшное — неотвратимо скоро
эти таблетки н и к т о
н и к о г д, а
не примет.

знаешь, я так хотела бы…
… показать весь текст …

Счастье
брильянтами
не надеть,

не положить в кошелек,
защёлкнув.

Счастье — это та точка, где
соприкасаются
ваши щеки,
кончики носа,
глаза-в-глаза,

ближе,
… показать весь текст …

Здесь минус десять по градуснику, но мне
не холодно. То есть холодно, только пофиг…
На алых губах — отчетливый привкус кофе.
Пускай сколько хочет
весну заметает снег,

срывает с табло театров ее афиши
ее самоличный сольный большой концерт…
Весна всегда была в трубке на том конце
телефонного провода,
и я ее снова вижу.

Весна у меня в кармане. Во мне самой.
В невидимых отпечатках твоих на коже.
… показать весь текст …

В горах распускался город, и имя ему — Любовь. Богач, хромоногий, гордый — туда мог попасть любой. Магнолии в нём и пихты, терновик и девясил. И город любил таких, кто весь город в себе носил…

Моя Любовь говорит негромко. Но слышен стекольный звон.
Она привыкла стоять в сторонке, когда её гонят вон.
Она не плачет в рукав, когда на неё орёт адресат.
По самым наипоследним данным, она не пойдёт назад,
как бы ни гнали её оттуда, где она видит Дом.
Моя Любовь говорит: «Не буду откладывать на потом».
Она отпивает из всех бутылок, поэтому так честна.
За ней след в след и дыша в затылок, вступает в права Весна.

Моя Надежда, как дошколёнок, не пишет ещё слова.
Она в зелёном для всех влюблённы…
… показать весь текст …

Здравствуй, дедушка. Как ты и где ты?
Расскажи, ничего не тая.
Здесь, у нас, на Земле — День Победы.
Там, на Небе —
Улыбка твоя.

Я листаю френдленту подружки
и читаю, нахмурившись, про
то, как траурный чай пьёт из кружки
ветеран в похоронном бюро.
Я умею букет и открытку
и совсем не умею войну.
Мне не выдержать голод и пытку.
Кто поставит мне это в вину?
… показать весь текст …

Попробуй взглянуть по-другому на Жизнь.
Убрать из нее черный цвет, слово «нет»,
падение курса валют и ножи.
Я так и смотрю.
Это нравится мне.

Попробуй взглянуть по-другому на Смерть,
одеть ее в белый, убрать ей оскал
и, ей улыбнувшись, ответить посметь:
— «Не ты меня,

— я тебя сам отыскал!»

Попробуй взглянуть по-другому на ту,
… показать весь текст …

в тебе копаюсь, как в шкафу, или ильфопетровском стуле: не знать ни морзе, ни кун-фу, ни даже истину простую, про то, что с легкостью куплюсь я на слова, а не на баксы. но самый твой огромный плюс — в твоих руках пакеты акций на всю меня — вот ночь, вот день, на все истории истерик, послеконцертную мигрень и вечную нехватку денег.

я не живу тобой, прости. я ненавижу эти сопли. ты впитываешь до кости мои отчаянные вопли, прихвостнически служишь мне жилеткой драной молчаливой, когда нуждается в ремне душевных излияний ливень. и чем ладони холодней, тем сердце на любовь способней, так говорили, кто древней. я поведу полка на сотни — ведь не дрожит рука, храня твоей ладони отпечаток. зимой ты теплый для меня. я не люблю носить перчаток.

ведь я курю, давно курю — не по тебе, не обольщайся.
я, может, брошу. к январю.
от передозировки счастья.