Плакать можно и сидя над луком, и «Херувимскую» Архангельского может спеть граммофонная пластинка… Итак, христианину нужно следить, не больше ли он хочет доставлять удовольствия себе, чем угождать Богу? Не уподобляется ли он страстному соловью или глухарю на току при своем пении или молитве?..

Наступило такое время, подобно самым мрачным и беспросветным эпохам древнего языческого мира, когда стало больше порочных, чем целомудренных, когда вот и цвет общества — молодежь гибнет повально, как мухи осенью, от этих страстей.

Что же касается до обычая демонов приводить человека, уступившего срамной страсти, к потере веры в милосердного Бога или (если павший и так был не совсем верующим) в подавленное состояние с безнадежным взглядом на мир, в котором не может быть счастья, а есть только одни страдания, то действие этого обычая можно видеть на примере Шопенгауэра. Пессимизм его философии объясняется очень просто. Жизнерадостный дотоле философ настолько беззаботно предавался естественным потребностям, что получил наконец сифилис. После этого все его миросозерцание демоны затянули черным флером и мировую жизнь представили в виде страшной бессмыслицы.

Где мы терпим нападения от врагов, там, без сомнения, и сами сильно боремся с ними" и представляем ценность для них ненавистную; «а кто этой брани не чувствует, тот оказывается в дружбе с врагами» и любезен им.

Чем человек чище хочет быть и святее, тем, наоборот, более гнусными страстями бывает искушаем.

Идеализация известных платоновских взглядов на любовь, которую некоторые философы хотят во что бы то ни стало найти даже там, где ее и быть не может, — яснее я не хочу говорить, — всем уже оскомину набила, до того похвальными песнями ей переполнены разные научные книжки. А на самом деле, «король» древнегреческой философии — «голый», говоря словами известной сказки Андерсена. И нам, христианам, нечего бояться оценивать известные поступки, как они того стоят, хотя бы в них повинны были такие кориф…
… показать весь текст …

Одна из обращавшихся за духовным руководством к старцу Зосимовой пустыни отцу Иннокентию рассказала о себе:

«Жила я с Ольгой, тоже «батюшкиной». Очень раздражала она меня тем, что всё в доме делала не так, как я привыкла. Уж я терпела, терпела… Ну, думаю, всё про тебя расскажу батюшке. Дождалась, когда можно на исповедь к батюшке пойти, пришла и долго, подробно рассказывала про все неверные действия Ольги. Батюшка слушал, не перебивая, не спрашивая ни о чём. Наконец — всё. Кончила. Молчу я, мол…
… показать весь текст …