Ушёл тихо.
На этот раз ушёл в запой он тихо,
без фраз всех оскорбительных,
без всех претензий и без крика.
Не потому что нечего сказать,
что зло прошло к святому лику,
он понял, — не услышат.
Что в нём болит никто не хочет знать,
всё потаённое в нём горько дышит.
Его давно уж перестали в гости звать,
собою изгнан, сам тоже не принял,
лишь иногда он строки боли пишет.
Среди чужих, — здесь не плебеи, только знать,