Ты — девочка другого мира
И свысока на все взираешь.
Твои неведомы кумиры,
И то, за что их избираешь.
Читаешь Толкина и Лема,
Стругацких, Роджера Зелазни…
Чтоб книжку подписал Нил Гейман,
Прошла немыслимые казни:
Проснулась раньше, чем обычно,
Часов на восемь, до рассвета,
И в Тель-Авив примчалась, лично,
К нему. Но несмотря на это,
Твои глаза — две синих льдинки,
Глядишь, как пришлый гуманоид,
И любишь рваные ботинки,
За то, что «были на Pink Floyd».
Ты носишь папины ковбойки,
Смеешься над девчонкой в мини,
И по-английски шпаришь бойко,
Пусть родилась на Украине,
Хотя, совсем не помнишь снега.
Себя определила русской.
Твое болезненное эго
С трудом справляется с нагрузкой
Нелегких будней эмигрантских,
Совсем не делающих скидок
На малость лет и ветер странствий,
Осевший в доме, будто выдох.
С косметикой совсем не дружишь,
Не носишь серьги и колечки.
Как кошка — никому не служишь.
Порою — нежные словечки
Ты вдруг посыплешь, как из рога,
Визжишь и лезешь целоваться,
А иногда ты — недотрога,
И грубо просишь не соваться,
И что-то на иврите пишешь
В дневник, с прилежностью Матфея.
Не веришь в посланное свыше,
Мала в объятиях Морфея,
Боишься темноты, взросленья,
Бескомпромиссности реалий.
Ты — из другого поколенья,
И снизойдешь ко мне едва ли.
Ну что ж, будь счастлива в Сезаме,
Храни полученное знанье,
И плачь лишь светлыми слезами,
А я — забуду заклинанье,
Не попрошу: «Сезам, откройся!»
И не ворвусь в него, не бойся.