В рамку тоски моя память оправлена,
В ней дальний город и брошенный дом.
Без сожаления мною оставлено
Горькое прошлое в городе том.

Часто ночами тревожно-бессонными
Виделось мне в недосмотренном сне
Будто сражен я глазами зелеными,
Словно сгораю в зеленом огне.

Жаждали встречи уста, опаленные
Той, от которой сбежал я давно.
«Сбудется…» — ветки шептали зеленые,
«Любит!» — ромашки твердили одно.

Счастье пришло припозднившейся путницей.
Трудно поверить, но это сбылось:
В дальнем краю и в осенней распутице
Встретиться снова с тобой довелось.

В этой бревенчатой, древней обители
Как ты сумела меня отыскать?.
Будем, как все деревенские жители,
Бегать по клюкву, картошку копать.

Вечером к печке присядем натруженно
На деревянной скамейке рядком,
Передохнем, совершенно заслуженно
Чаю попьем с деревенским медком.

Где-то за печкой сверчки заливаются.
Наши слова невесомо легки.
Вместе с покоем на нас опускаются
Воспоминания, сны и стихи.

Печь догорает в мерцании матовом,
Искры погасли в бокале с вином.
Вздрогнула вдруг ты от крика внезапного,
Но не пугайся -за темным окном

Птица ночная и птица рассветная
Не поделили добычу свою.
Поздняя осень — пора неприветная,
Нынче не время звучать соловью.

Там, за окном неприкаянно ёжится
Клен облетевший и мокнет жнивье.
Мы теперь вместе, не надо тревожиться
Зеленоглазое чудо моё.

Длинная ночь неприметно истаяла,
Ты засыпаешь, ресницы дрожат.
Гроздья рябины и томик Цветаевой
На подоконнике рядом лежат.