Был безотрадный, странный час:
Виновник жизни и спасенья
Терпел последние мученья
И на кресте распятый, гас.
И все, казалось, сострадало
Его страданьям. — Из-за туч,
Померкнув, солнце не бросало
На землю свой веселый луч;
Вся жизнь в природе помертвела —
В тяжелой, смутной полумгле
Трава поблекла, пожелтела
И опустилася к земле;
Цветы головки наклонили
И на земли родной покров,
Как будто слезы уронили
Росинки с нежных лепестков;
В лесах и рощах перестали
Петь песни птицы, и с тоской
Деревья грустные стояли,
Не шевеля своей листвой.
Одна осина не желала
Всеобщей скорби разделить
И шумом листьев выражала,
Что нет причины так грустить.
Ее не трогало страданье
Христа и Крест Его Святой,
Она полна была желаньем
Блеснуть своею красотой;
Дневная тьма ее томила
И одного хотелось ей,
Чтоб солнце снова озарило
Всю землю золотом лучей;
Чтобы опять оно сияло
На небе светло-голубом,
И все беспечно ликовало,
Все наслаждалось ясным днем.
Но Сам Творец земли, Страдавший
Ее в то время вразумил:
Он поднял взор Свой угасавший
И на осинку обратил —
И столько муки беспредельной
Она прочла во взгляде том,
Что и сама в тоске смертельной
Забыла сразу обо всем.
И вся от страха задрожала
Малейшим листиком своим,
Вся затряслась, затрепетала
Под этим взором неземным.
И помня этот взгляд, доныне
Она трепещет и дрожит
И нам везде о Божьем Сыне
И крестных муках говорит.