Иногда нам кажется время и память несовместимы, но это не так. Говорят, что есть только одна любовь в жизни человека, истинная, но это не так. Говорят, что человека, которого ты любил, можно и даже нужно забыть, но это не так.

— Ванечка, доброе утро, — кротко и бесшумно, тише пролетающего за 1000 км птицы, — сказала Вера.
— Доброе утро, Сонечка, почему ты не спишь?, — протирая глаза кулаками, сказал Ванечка
— Ванечка, ну как же можно спать, разве ты не видишь, ты не чувствуешь, мы же любим друг друга, время проходит вместе с любовью нашей. Нельзя же так безмятежно относится к тому, что мы с тобой имеем, — немножко грустными глазами, сказала Сонечка
— Сонечка, ты как всегда права, — он обнял её сквозь одеяло, закрыл глаза и поплыл, — все исчезло, было такое чувство, что мира нет, а если он и есть, то этот мир для них двоих, больше не было никого. Господь просто забыл создать другое и других, видя такую невероятной силы чистоты любовь.
— Ванечка, просто милый мой, мне надо идти, — любящими глазами проговорила она
— Я уже бегу в душ, Соня, уже там, уже бегу, мы должны позавтракать вместе, — пробежал словами Ванечка.

Прошло время, неизвестное количество лет и дней. И, однажды, она вошла в его комнату и сказала
— Добрый день, Ванечка, я очень скучала, скучаю по тебе и мне очень тебе не хватает, — опять мягко и почти шепотом сказала она, по другому она не умела. Врожденный такт и любовь были её существом.
— Я писал тебе, но ты не отвечала, я виноват, я знаю, мне не надо было говорить тебе то, что сказал, Сонечка. Это был глупый грех в мой жизни и я был глуп, но потерял тебя, потерял, навсегда, Сонечка и Ванечка — большой мальчик налил свои глаза слезами до краев.
— Молчи, Ванечка, — не надо ничего говорить, я счастлива, что вижу тебя
— После нашей разлуки почти 5 лет я был не в себе, ну ты понимаешь, хоть тебе сложно с тонкостями русского языка, но было такое чувство, что я держал в руках сердце, оно билось и трепыхалось, я положил его к себе в грудь и там было 2 сердца, понимаешь, — вопрошающе смотрел он на нее
— Потом, я видел тебя каждый день в снах, видел, как мы идем по улице, как едим, не отпуская тепло своих рук друг от друга
— Сонечка, как я благодарен, что ты пришла, может тебя и нет, но это неважно. Мы же говорим, понимаешь. Я чувствую тебя. Господь сделал мне подарок, как же я благодарен ему, моему великому и доброму Господину
— Ванечка, какой же ты смешной, как всегда, в тебе столько любви, что можно обнять весь мир и качать его в ней. О Боже, — улыбалась Сонечка, а сколько же в тебе романтизма и сентиментальности, можно ими всю жизнь ужинать, милый мой Ванечка. Она приложила свои губы к его рукам и тепло пошло по венам в их сердца. Ванечка плакал от счастья, слезы лились беззвучно и мочили ему майку, лицо. Он невероятно ощущал то, что нельзя ощутить никому — величайшую потерянную и найденную любовь
— Сонечка, я люблю тебя, — но эти слова были почти бессмысленны, так как Любовь их светила ночью, освещая улицы и говорить о том, что есть свет или Бог смыла не было

— Ванечка, конечно, я зла на тебя и себя. На тебя, потому что ты сделал то, что называют плохим и то, что сказал мне об этой измене. Тем более, она не была изменой, это было просто наваждение, дурное. Мне нужно было не принимать это во внимание, а тебе не говорить мне. Ведь мое сердце было у тебя в груди, а твоя душа, Ванечка в моей. Тепло наших рук было всегда рядом, я не помню момента, когда наши руки были расцеплены. Я не помню ничего плохого. Зачем же я исчезла?! Зачем?!, — - тут она отошла от меня, повернулась спиной и заплакала. Тихо так и нежно, — так плачут птицы, когда они теряют своего близкого, навсегда. Видно было, что дышать она уже не могла и почти впала в обморок. Присела на диван и наклонила голову.
— Сонечка, понимаю, что просить прощения сейчас может поздно, а может и не надо. Мы же не вместе и ты просто образ, вошедший откуда-то из другого мира, ведь тебя нет? — спросил я
— Я, есть. И когда, я решила, что забуду тебя, то я вышла замуж, там далеко от тебя. -
— Потом скоропостижно ушла мама, и я сразу же ушла от мужа. Что с ним я не знаю. Знаю только одно, что мы потеряли с тобой то, что не бывает, не будет и никто никогда не знает о таком чувстве. Слово секс здесь не подходит ну никак, это все равно, что в сладкую кашу насыпать 2 кг соли и перца. Это была настоящая любовь, Ванечка. Я не ценила, ты не понимал, а теперь сквозь память и годы, сожаление разрывает мое сердце в твоей груди, оно же там и осталось, я не забрала его, как и ты не забрал свою душу. Я знаю, что ты хотел даже кончить жизнь свою, не получая от меня писем. Потом ты сжег все фото и письма в отчаянии, а их было так много, что почти целая библиотека и каждое слово в этих письмах было чувством, каждая буква прыгала от счастья, что увидит тебя, мой Ванечка. Также и ты писал мне, переполняя наши два сердца в тебе, наполняя их кровью любви нашей. Запятые и точки стучали нашими сердцами, а потом все сгорело, ты сжег. Когда они горели, я чувствовала это. Все выжигало в моей груди нашими душами. Так ты решил вырезать то, что болело у тебя в наших сердцах. ты только забыл, что мое сердце было и есть у тебя в груди. Я не заберу его никогда и когда мы умрем.
— Откуда ты все знаешь, Сонечка, — как-то недоуменно за двоих сказал Ванечка. Знаешь, прошло столько лет, — продолжал он. Моя мама всю свою жизнь до самого последнего дня хранила твою открытку из-за океана, сколько лет неизвестно. Смотрю на тебя думаю, может тебя и нет и мне все чудится. Мама ушла тоже туда к Богу. Она видит сейчас, что мы вместе и радуется. Она была очень рада тебе и видела в тебе будущее, а потом, когда тебя не стало, она очень переживала моим нескончаемым терзаниям и страданиям, почти мертвого человека. Я ходил тенью по улицам, в работы, что-то делал, выпивал, чтобы забыться, забыть. Но ничего не помогало. Однажды, я купил много разных фармаций и пошел в бар, там купил много пива и начал эти фармации употреблять. Когда же очнулся, то меня отхаживали, пытаясь вернуть к жизни, дарованной Богом. Тогда мне жизнь была не нужна, я не знал, как вернуть тебя, увидеть, хоть одним глазком, хоть секунду. Ответов на мои письма не были. Я думал, что может ты переехала, мир то большой, искал тебя в Интернете, но везде было пусто. Думал, что ты умерла.
— Ванечка, я здесь, вот моя рука, ты же чувствуешь её тепло. Ты наверное голоден, я простила тебя и рада, что одумалась, я не знала, что ты будешь так мучаться. О если бы я знала, ведь наша жизнь была таким плотным теплым окружающим нас двоих ветерком, почти 3 года, а может и больше, теперь я уже не знаю, так как времени тогда не было, оно исчезло. Утром ты, вечером ты, днем ты, везде ты, куда бы я не посмотрела везде был ты, так как я отдала тебе свое сердце, знаешь, навсегда. душа же твоя была во мне и мы были одним существом

Они оделись, и, как обычно, вышли на улицу. Их руки были рука в руке. Он не отпускал её руки, она его. Он боялся отпустить её руку, она его. Они не смотрели друг на друга, так как этого не надо было делать, они видели друг друга, даже если бы ослепли, они были одним существом. Шелест листьев, падающих с деревьев, шум машин, музыка, идущая из их душ в ней и сердец в нем, наполняли, заполняли улицу и заполняли пространство, мир светился. Люди оборачивались и смотрели на их счастливые лица, такого они не видели никогда, музыка счастья и любви заполняла все места, улицы, трамваи и автобусы, где они были, вокруг них струился такой свет, будто Господь был рядом и обнял их и было сложно понять, где жизнь, а где смерть.

2017 03 23
schne