«Знаете, кого вы напоминаете мне в этих дешевых туфлях и с дорогой сумкой? Обыкновенную деревенщину. Вы просто тщательно отмытая, суетливая деревенщина с дурным вкусом. Ваши глаза напоминают дешевые драгоценности — вспыхивают, когда вы нащупываете какой-нибудь ничтожный ответик. Но за ними же спрятан тонкий ум, правильно… Изысканные манеры могут многое испортить. Вы согласны? Да еще если нет вкуса».
Над этими выдержками из монолога Ганибала Лектора в первую встречу со стажёром ФБР Клариссой Старлинг из «Молчания ягнят» много размышляю последнее время в контексте формирования групп элиты российского общества.
В силу профессиональной принадлежности и превратностей судьбы разносило меня как на американских горках от одной группы к другой, минуя промежуточные этапы передвижения по социальной лестнице. Девочка из простой семьи, поступившая в МГУ, после первого курса оказалась в семье друга Леонида Ильича. Ну и много ещё чего интересного, что может лечь в основу романа, но предметом исследования этой статьи хочется сделать проблемы становления новой социальной идентичности в период первоначального накопления капитала и не только, а не автобиографические эпизоды.
В начале перестройки был в РСПП авторский проект «Психологический портрет российского промышленника и предпринимателя 21 века», не увенчавшийся успехом, поскольку члены союза отказались отвечать на вопросы тестов, не смотря на письмо председателя Аркадия Ивановича Вольского. Но возможность закрыть гештальт появилась сейчас, когда за психотерапией обращаются те, кому удалось осуществить мечту большинства россиян - разбогатеть, сделать карьеру, прикупить недвижимости в европах и не только.
Что же происходит, когда исконно российская мечта наконец — то осуществляется. Отчасти мы можем судить о «сложностях» роскошной жизни по сводкам криминальных новостей, абсолютно справедливо возмущающих широкие слои общественности. Эти пресловутые «новые русские» уже набившие оскомину, как правило, зажаты между чувством вины перед родственниками и не только, которые остались внизу, и чувством стыда перед теми, с кем теперь «на равных» или теми, кто выше. Отсюда и такое количество машин, часов и т. п. Никто не списывает со счетов генетический страх голода и нищеты, свойственный большинству из нас. Поэтому «дорвавшись» до ресурсов, всё равно каких, обычно «едят» в три горла.
Одна клиентка приходила увешанной дорогими украшениями, словно новогодняя ёлками, но в её душе по прежнему жила маленькая девочка, которую дразнили жители городка дочерью проститутки.
Наблюдая за судьбами друзей юности, абсолютно искренне в те времена считавших, что за пределами Садового кольца живут мутанты, имевшими всё, о чём могла только мечтать провинциалка из общежития, отмечаю, что они «проживают» дорогую родительскую недвижимость, выезжают с Арбата, Новокузнецкой в районы, топография которых в бытность принадлежности к золотой советской молодёжи, определялась как «три дня на оленях скакать». Нет злорадства, просто горько от мысли, что рентные установки стали препятствием личностного развития и сделали невозможным интеграцию в новые экономические реалии.
Иногда заезжаю к ним в гости, но со своей едой, стараясь тщательно следить за мимикой, потому как помню насколько болезненно воспринимала насмешливые, либо презрительные взгляды друзей, оказавшихся в моей общаге.
Но жить в квартире на бульваре, хозяин которой ездит на «Чайке» было ещё более невозможным с психологической точки зрения. Долгое время воспринимала это как социальный кретинизм, но сериал «Аббатство Даунтон» выписал индульгенцию, как и личная психотерапия в Европе.
Нельзя сбрасывать со счетов факт болезненности становления новой идентичности при переходе от одной социальной группы к другой. Личность может «разносить» между робостью простолюдина и наглостью господина, утрата собственного Я, ощущения своих границ и возможностей очень болезненны, необходимо время и психологическая устойчивость выдержать разложение старого Я и формирования нового. Имаго бабочки, змея, сбрасывающая кожу — метафоры, как нельзя лучше отражающие процесс становления новой идентичности. Подруга, муж которой стремительно пошёл в «гору» при Ельцине, плакала по телефону: «Хочу, чтобы мы снова стали бедными. Не понимаю, ко мне хорошо относятся из-за меня самой, из-за статуса мужа или дорогой одежды. Не знаю, как себя вести, и муж меня стыдится».
«Выскочки», нувориши, новые русские часто декорируют внутреннюю разбалансировку эпатажностью, за которой страх разоблачения.
Стажёрка Кларисса Старлинг из «Молчания ягнят» тщательно продумывает своё поведение, чтобы не выглядеть в глазах представителей иных социальных групп вульгарной и нелепой.
По последним обращениям, могу судить об определённых здоровых тенденциях в процессе формирования элит. Клиенты, добившееся того, о чём многие из нас могут только мечтать, пребывают в депрессии, и понимают, что покупка очередного дома, или даже, о боже, острова, очень может быть не принесёт счастья. И как можно беситься с жиру, когда столько не справедливости в мире. И если сложилось так, что они отмечены удачей, то это всего, лишь аванс для того, чтобы попытаться сделать мир более человечным.