Она поругалась с родителями и ушла в ночь. Одна. Без вещей. Только сумка, что бы завтра с утра на пары.
Ехать было некуда.
Постояла на улице, минут пять, посмотрела по сторонам, решила, что к одногрупнице будет удобнее всего — она одна, с ребенком, каждый вечер дома.
Значит надо на ту остановку, что справа от дома. Развернулась и пошла.
Шел мелкий снег, фонари освещали снежные сугробы по сторонам узкой протоптанной дорожки тратуара. Какой хороший, чистый воздух. Запах то ли снега, то ли свободы.
Она шла и бубон на вязаной шапке покачиваясь в такт ее шагам, приятно бил по затылку. Такой танец бубона и сапог. И еще сумка в такт — туда, обратно, туда, обратно.
Когда ты ушла из дома и тебе обидно, что тебя так и не поняли, лучше не думать ни о чем. Надо вдыхать. Побольше морозного воздуха и наслаждаться танцем твоего тела. И бубона.
Она вообще любила шапки с бубонами. Они почему-то ей шли больше всего. То ли лицо делая более детским, то ли более более наивным.
Наивное лицо — это всегда выгодно. Все хотят помочь, принять участие. Хлопаешь глазами как дурочка, на голове бубон и все тебя любят. Зайка.
Она дождалась своего троллейбуса, села возле окна. В окне черная ночь и его отражение. Она познакомилась с ним давно, на каком — то празднике. Он просто был для нее Семен и все. Просто имя. Человека тогда она в нем не стала разглядывать. Зачем? Так много было в ее жизнь людей, которые просто имена. И вот имя Семен. Не лучше не хуже других.
Он подсел.
Куда еду? Да не знаю. К подруге. Мы поссорились с родителями, я ушла из дома. Дома ли подруга? Не знаю. Вот доеду тогда будет ясно где мне ночевать.
К тебе? Почему бы и нет. Семен. Имя конечно так себе. А вдруг подруги не окажется дома. А вдруг опять искать куда пойти, а там и троллейбусы ходить перестанут.
Нет, лучше не рисковать. Семен — сегодня будет именем дня.
А у него оказалось мило. Уютно даже.
Он поставил хорошую музыку и вино и шоколадные конфеты. Он как фокусник доставал из холодильника всякие вкусности, а в конце ужина дорогое импортное мороженое.
На такое у нее никогда не хватало денег. Красивая упаковка, шоколадная глазурь, орехи.
Ей было хорошо.
Она пошла в ванну, искупалась, одела его банный халат.
Такого халата она даже никогда не видела — он был тяжелый, до пола, синий.
Где буржуи покапают такие халаты? И тапки в цвет.
Она знала, что выглядит аппетитно, как его мороженое, которое она только что съела. Пусть подождет еще. Его надо подразнить. Какое наслаждение видеть в их глазах нетерпение и ожидание лакомства.
Смешной. Он сейчас умрет.
Но интеллигент. Не напирает. Ждет.
Его можно еще потомить.
Она села за стол, скинула тапки, смотри какие у меня ножки. Хочешь? Ну конечно хочешь. Но даже без бубона на голове у нее прекрасно получалось играть наивную дуру. Она еще час болтала всякие глупости про то, что она любит бананы и пиво, про то, что она хотела бы свой дом. Он уже изнемогал, когда она решила, что жестокость должна иметь свои пределы.
Семен.
Смешное имя.
Утром он предложил ей вернуться после уроков опять.
Она сказала, что подумает.
Но на лекцию приехала мама и просила вернуться.
Можно было конечно еще потянуть эту ссору и пожить в шоколаде у Семена…
Но имя такое…
Семен.
Она вернулась домой.
А потом она приезжала к нему еще раз и еще, когда ругалась с родителями. А потом он позвал ее с собой в Германию, а она не поехала.
А потом она случайно встретила его на улице — он приезжал собирать какие — то документы. У нее тогда уже родилась дочь, а он спросил не жалеет ли она.
А у нее все было не так уж и денег нет и муж алкаш.
Но она почему — то не жалела.
Наверное потому что Семен.
Может, если бы был Александр или Владимир. Ну как вариант.
Короче нет. Она не жалела.