.
…Пусти, хозяин, на постой, мне переждать бы только зиму, ведь всё равно твой дом пустой, да и в других — меня не примут. Я не надолго среди вас, осталась пара слов, всего-то. Два-три аккорда. Две-три ноты — и будет кончен мой рассказ о том, что медленно река течёт в окно из тени сада, когда луна за облака уйдёт, как вечер за ограду, чтобы держать свой путь в поля, где за околицей деревни лежит, сверкающий и древний, из голубого хрусталя однажды выплавленный мир, и он орнаментом искрится, как позолоченный потир, и люди, звери или птицы — узор струится без конца, и, вязью в небо прорастая, достанет лестница витая до трона вечного Отца…

…И кто-то слушает, как ты с собою шепчешься ночами, на нас глядят из темноты оледенелыми глазами те, кто по следу моему идут и скоро будут рядом, и я не знаю — что им надо, и я не знаю — почему.

…Пусти, хозяин, на постой, всего-то дел — прожить бы зиму, тянуть серебряный настой волшебных трав Ершалаима, а тени ближе и плотней обступят дом, и я увижу — ведут мои дороги ниже — от крепко запертых дверей, от не сбывающихся снов и от уюта теплых комнат, вслед за зимой — опять снегов век, про который и не вспомнят ни те, кто был здесь до меня, ни те, кто явятся за мною, они, укрывшись за стеною, себя, возможно, сохранят…

Но осень… Осень на пути…
Она с ума сошла однажды…
С холодным ветром улетит обрывок вольницы бумажной,
где я не многое и смог — арендовать себе квартиру

в углу
сверкающего мира

на необычно
малый срок…