Примири меня с тёмным моим Петербургом:
Я устал от холодных прицельных дождей
И от призраков длинных ночных переулков,
Надевающих маски знакомых людей.
Командор у дверей… Две дежурные шпаги —
Стрелки старых часов — не помогут спастись.
Моё войско вдали поднимает не флаги —
Это души прощённых торопятся ввысь.
Там, на самом краю моего арьергарда,
Где кончается город, упав у реки,
Я хотел бы стоять в окружении марта,
Средь деревьев, направивших в сердце штыки
Неокрепших ветвей, неоконченных судеб,
Под созвездием чьих-то разбитых сердец…
Избежавший грядущих маренговых будней
И всего, что случается в них наконец.
Примири меня с миром. Я буду спокойным,
Как полярные льды под уснувшей звездой.
Петербург — это всё же мучительно больно,
Если порознь в нём возвращаться домой.
Кружат призраки в тёмных пустых переулках,
Командор у дверей. Задувай же свечу!
Эта месса звучит откровенно и гулко,
Даже если я ночью дождливой молчу.
Примири меня с тем, что придумано мною.
Петербург — это только великий мираж,
Окружённый чугунной решёткой витою,
За которой стоит обезумевший страж.
Так встречаются души — как губы под утро
/В полуночном краю поцелуй — это весть/.
Примири меня с тёмным моим Петербургом
Белой маленькой птицей, оставшейся здесь.