Герда варила обед, а Кай не шел,
Не отвечал на звонки и не писал смс.
Замерзшими пальцами Герда капала валидол
И смотрела в окно на старый зловещий лес.

Здесь за версту не сыщешь живой души,
Только снега круглый год, да злая метель.
Герда писала Каю: «Кай, поспеши,
Я без тебя замерзаю». И шла в постель.

Кай пропадал снова незнамо где,
Герда молчала, лишь плакала по ночам.
Кай приходил под утро, ложился в постель
И говорил, что очень по Герде скучал.

Герда помнила, Кай говорил «моя»,
А после увез в необъятный холодный край.
Герда молчала, а следовало сказать —
Ей не нравился снег, она предпочла бы май.

От Кая снова веяло холодом и табаком,
Ресницы и брови сковал серебристый лед.
Герда знала, куда он ходил тайком,
Но все не могла сказать: «Кай, так не пойдет».

А на утро все повторялось опять.
Кай пил кофе и, уходя, молчал.
— Кай, ты куда? — Тебе это лучше не знать…
Уж лучше бы бил, подумала Герда, или кричал…

Герда ждет до 12 и берет чемодан,
Пакует вещи, уходит в лесную глушь.
Предварительно выпив для смелости несколько грамм,
Герда пишет в записке: «Я не вернусь».

Кай приходит чуть за полночь, стрелки на ноль пяти
С букетом подснежников и инеем на бровях.
Кай ищет Герду, но вот беда, не может найти…
Должно быть, Герда опять засиделась в гостях…

Утром Кай останавливается в дверях,
Он очень хочет сказать: «Герда, я соскучился».
Но Герды нет, только записка на простынях:
«Кай, я поняла, ничего не получится…»