Мазок… Ещё… Рассвет доводит утро
до степени изящного панно,
и сини добавляет в перламутр,
контрастности в живьё…
… Полутонов
cтекает побежалость…
… Вороньё
срывает иллюзорную завесу,
и воздух растекается вдоль леса,
пыля за ветром выжженным жнивьём.
И кисть дрожит, и падает с руки,
и, над рекой парящей зависая,
всё тянется щетиной к птичьей стае,
желанию не править вопреки.
И даль, за стаей тучностью залив,
заставит взгляд на миг остановиться
на птице, чтобы стать такой же птицей
чей вечный лёт высок и молчалив.
И, несколько мгновений подождав,
добавив в синь побольше перламутра,
мазнёт по стае, рассердившись будто,
от стаи не оставив и следа.
А вороньё закружится в ответ,
спирально подымаясь над землёю…
…Но,
жалкая слеза картинку смоет,
оставив в сердце ретушёрный след.
Панно раскиснет, краски потекут…
Мазок, ещё мазок, границы смоет,
и, где-то там, под иллюзорным слоем
останется мой призрачный приют…
Ну, а панно…
…Немного повисит,
свернётся принудительно и туго,
и спрячется в длиннущий чёрный тубус…
…К часам шести…