Время распутиц…
не вляпаться б… не вступить,
не прикоснуться взглядом или мизинцем.
Март предлагает лужицу из копытца —
я не настолько пала, чтоб это пить.
Жажда —
ещё не повод склоняться ниц
над философской мутью чужих проталин,
тех, что в глубинах мысли скрывают падаль —
жалкие трупики в догме увязших птиц.
Я потерплю, чего уж там…
без воды…
перекантуюсь и подожду апреля,
чтоб родники оттаяли, зазвенели
солнечной песней, той, что растопит льды —
самой прозрачной,
самой святой из правд,
самой кристальной из поднебесных истин.
Дай причаститься влагою Евхаристий,
/ только не кровью /
в свете пасхальных глав.
Просто глоточек чистой, живой воды!
Это так важно —
ЧЕМ запивать Голгофу.
Сонный палач у распятия хлещет кофе —
чашка «арабики» бонусом за труды.
Верное средство — очень должно бодрить.
Казнь утомительна вдвое,
когда ты профи.
Только не нужно с жертвой делиться кофе,
если она измученно просит: «Пить!»
Даже на грани,
даже в больном бреду —
жаждущим душам всё же важны истоки —
и с палачами чашу делить не стоит —
как невозможно с ними делить судьбу.
Богово — Богу…
нищему — дай еды…
грозному кесарю - земли чужих империй.
Мне ж — на сухие губы хоть каплю веры —
лёгкую капельку чистой, живой воды.