Доктор по интернету.
Ее профессия называется «врач паллиативной медицины». С обреченными больными доктор Лиза работает уже 15 лет.
Корреспонденты The New Times в течение нескольких дней наблюдали за работой «Справедливой помощи»

Врач паллиативной медицины работает с пациентами, находящимися в последней (терминальной) стадии болезни. Он лечит не болезнь, а ее симптомы — чтобы человек мог прожить последние месяцы, недели или дни достойно. Служба, в которой работает доктор Лиза, называется «Справедливая помощь» и существует полгода. Всего Елизавета Глинка работает с обреченными больными уже 15 лет. Она получила образование в СССР (реаниматолог-анестезиолог), потом вышла замуж и уехала в США. Там стала онкологом. В Америке же пошла работать в хоспис. Одновременно помогала больным в России и организовала первый хоспис для онкологических больных в Киеве, где прожила два года. Когда приехала в Москву, оказалось, что здесь ее помощь тоже нужна.

— К ним не приезжает «скорая» —

Обычная «скорая помощь» в Петрово-Дальнее не добралась

Госпитализировать девочку Свету помог «Живой журнал»

«Сначала возникла проблема с коматозными больными. Смотрите: им делают операцию. Иногда она проходит успешно, иногда нет. Если понятно, что больной не восстановится — ни физически, ни психически, — его выписывают. Фактически на улицу. Безнадежных больных не берут в больницу: зачем он будет там место занимать?»

Тогда Елизавета Петровна — доктор Лиза — взялась организовать свою «службу спасения». Для тех, кому везде отказали. В фонде «Справедливая помощь» работают пять человек. Сама доктор Лиза, Иван — врач (работает на выездах два раза в неделю), Павел — водитель, Лена — принимает звонки. Президент фонда — депутат Александр Чуев. Помощь доктора Лизы требуется тогда, когда врачи забывают клятву Гиппократа. В день «Справедливая помощь» может объехать не больше пяти больных. Еще много времени отнимает общение с больницами, которые отказываются брать тяжелых пациентов из других регионов (без прописки) или просто «неперспективных».

Планировалось, что «Справедливая помощь» будет помогать только не онкологическим больным (для онкологических в городе построены хосписы). Выяснилось, что круг подопечных гораздо шире. Во-первых, и в существующие хосписы для больных раком попасть можно не всегда. Например, у больного нет московской прописки. Или хуже — российского гражданства. Таких приходится долго устраивать. Кроме того, огромное количество инвалидов просто брошены. Родственниками и государством. Тогда приходится брать на себя функции социальных служб. Например, как в Петрово-Дальнем.

— Помочь старику некому —

К 60-летнему старику, который дышит через трубку и которая — трубка — у него из горла выпала, оставив зияющую дыру, не просто отказалась приезжать «скорая». Уже три месяца у него дома нет воды.

«Приехала на прошлой неделе проведать его, — рассказывает сестра Нина Сергеевна, — и выяснилось: там долги, восемнадцать тысяч».

Сестра живет в Долгопрудном и говорит, что часто приезжать не может, сама инвалид, а тут целый день на дорогу. Да и дорого это. Рассказывает, что Анатолия Сергеевича с женой переселили в полуподвальное помещение два года назад. Жена следила за ним.

Потом умерла. Остался сын, но он не работает и пьет. Поэтому помочь старику некому. После смерти жены по оплате квартиры «сделали перерасчет». Что именно насчитали, Анатолий Сергеевич разобраться не смог, и теперь воду отключили. В жилуправлении ситуацию объяснили просто: воду не отключали, просто в квартире сломан распределитель воды. Пока не оплатят долги, сантехник не придет и воды не будет.

Доктор Лиза отправляет Нину Сергеевну за выпиской. «Воду тоже вы, фонд, оплачивать будете?» — спрашиваю. «Конечно. Не пенсионеру же оставлять».

Сестра возвращается: долг за воду — 15 тысяч рублей. Пенсия околорублевского пенсионера — 2800. «Это с надбавками за инвалидность и лекарства», — уточняет сестра.

«Пришлете счет по факсу», — напутствует Лиза пенсионерку. «Мы что-нибудь должны вам? — сестра провожает мед бригаду на пороге дома. — Может, благодарность куда-нибудь написать…» Лиза только устало машет рукой.

— «Я работаю с отверженными» —

Чужих Света боится, но рукам доктора Лизы доверяет

Она не устает приводить примеры, когда больные могут погибнуть от безразличия окружающих. Например, родственников.

«Ездили тут в Новопеределкино. Больная рассеянным склерозом. Дверь в ее комнату закладывали тряпками, чтобы не пахло».

Старая женщина отказалась прописать сожителя своей дочери в квартиру, вот ее и закрыли тряпками. Дверь открыл внук. Больная — женщина грузная. Ее надо мыть. У инвалидного кресла, которое выдали в собесе, нет тормозов. В общем, хрупкая доктор Лиза с Павлом тащили ее до ванной на себе. Выходит брат. «Помогите», — говорят ему. Отказывается. «Удалось пристроить ее в больницу», — радуется Лиза.

Звонок из Перово: «У нас страшный запах на первом этаже. Говорит сосед с пятого». — «Милицию вызывали?» — «Вызывали. Они приехали, посмотрели и уехали». Там действительно живет больной человек. Нет, не бомж. У него даже паспорт есть. Медицинскую помощь ему не оказывают, потому что он потерял медицинский полис. А восстановить сам его не может, потому что не ходячий.

«Я работают с отверженными, — говорит доктор Лиза. — До того, как мы начали работать, я не представляла, как их много».

«Все считают, что мои пациенты — это бомжи и алкоголики, а это не так совсем. Я работаю с людьми, у которых когда-то была семья и работа. Они все потеряли из-за болезни. И из-за условий, в которых вынуждены существовать».

Еще через «Живой журнал» Елизавете Петровне помогают справиться с «нештатными ситуациями». Например, в начале октября доктор Лиза повезла в больницу девочку Свету, больную церебральным параличом. Больница сначала согласилась принять Свету, но потом врач испугался: вдруг девочку откажутся забирать? Что он будет делать с неперспективной больной? Доктор Лиза ждала четыре часа в приемной — ответственный врач не брал трубку. Тогда водитель «скорой помощи» сфотографировал доктора Лизу с ребенком на руках и отослал снимок в «Живой журнал». Так о ситуации узнали пользователи интернета, и среди них — журналисты с телевидения. В больницу позвонили, и через пятнадцать минут проблема была решена, девочку госпитализировали.

«Взяли под расписку, что я ее через неделю заберу».

Забрала. Доктор Лиза выносит больную на руках и кладет на каталку. Света не отпускает ее. Ехать — в Бутово. Всю дорогу доктор везет свою пациентку на руках.

«Не смотри, что она инвалид, — говорит доктор Лиза. — Она тоже чувствует и понимает. По-своему, конечно».

— Машина от Миронова —

Через «Живой журнал» доктор Лиза два раза устраивала «благотворительные вечера». Первый раз собирали деньги для молодого парня, ветерана войны в Чечне, у которого обнаружили рак. Второй раз — для девочки из Гусь-Хрустального (диагноз — гидроцефалия). Отвезли ее семье целую машину денег и вещей. В третий раз собирали подгузники и гигиенические средства. Привезли целую машину. «Подгузники нужны всегда. Видишь, уже половину израсходовали, — показывает Лиза полки в офисе. — Часть средств выделяют спонсоры. Блогеры присылают средства на счет, который указан в ЖЖ».

Доктора Лизу часто обвиняют в том, что она работает на политиков. Например, на партию «Справедливая Россия».

Она объясняет: с Мироновым познакомилась, еще когда в Америке жила. По почте. Здесь, в России, нужно было госпитализировать мальчика, больного раком. Его отказывалась брать больница. Написала сенатору возмущенное письмо, и бюрократические проблемы разрешились. Когда приехала в Москву, сказала, что хочет встретиться. Рассказала о проекте (помощь хосписным больным) и потребовала машину «скорой помощи». Миронов «скорую» подарил. За свои, уточняет Елизавета Петровна, деньги. В корысти сенатора не подозревает: «Он на нас никакого политического капитала себе не заработает. Потому что наши пациенты голосовать уже не пойдут».

Главная задача Елизаветы Петровны — открыть в Москве хоспис для своих нынешних подопечных. «Вопрос с онкологическими хосписами как-то решен», — говорит она. Для не онкологических, но тоже обреченных больных хосписа нет ни одного. Клиники таких больных не берут. У «скорых» есть черный список больных, к которым выезжать уже «бесполезно». Часто они умирают дома, не получая даже элементарной помощи, например обезболивающих уколов. Родственники от таких больных тоже отказываются.

«Раньше эта проблема как-то решалась, были, например, дома инвалидов, — говорит доктор. — С приходом в медицину „дикого капитализма“ она перестала решаться вообще. Больной в последней стадии заболевания, как правило, неплатежеспособный. Уже все что можно продано, денег у родственников нет».

«Никто из врачей точно не определит, сколько именно осталось жить больному, — говорит доктор Лиза. — При хорошем уходе они могут прожить несколько месяцев, а иногда и годы. При плохом уходе они погибают мучительно».

Государство умирающих бросило. Оно-то и просто больных по большей части бросило. А обреченных — и подавно. А ведь человек имеет право если не выздороветь, то хотя бы умереть в нормальных условиях, по-людски. Потому так нужны и хосписы для безнадежных больных, и выездные службы, которые помогут им на дому.

Кстати, труд хосписных врачей не всегда находит понимание. Многие считают, что нужно оказывать помощь живым, а не обреченным людям. Иногда даже коллеги-врачи пишут ей в ЖЖ: «Наше дело людей спасать, а не мучить». Доктор Лиза отвечает им резко. Минувшим летом ей написал министр здравоохранения Зурабов. Лиза просила организовать хоспис. «Оказание данного вида помощи считаю нецелесообразным», — ответил министр. Елизавета Петровна считает иначе. Она ведет переговоры с двумя московскими больницами, чтобы реализовать проект.

«Ты чего загрустил? — спрашивает она, когда мы возвращаемся с окраины. — Все получится, обязательно».

Из интернет-дневника Елизаветы Глинки (doctor-liza)

…Дорога к нему ведет по Рублевскому шоссе. Мы смотрели на коттеджи, дорогие рестораны и магазины.

И вот Петрово-Дальнее. Дом в поселке. Полуподвальное помещение с открытыми окнами. Соседи со словами: «Наконец-то! Вы бы в пятницу приехали, а то к вашему приезду убрались».
Полутемная комната с запахом гниющего мяса. На кровати — человек. Красивый. 60 лет.
Рядом с ним сестра-инвалид.
— Это я вас вызвала. К нам никто не ехал. Вышел и, не попрощавшись с нами, исчез единственный сын больного.
— Анатолий, что с вами случилось? На шее — хорошо сформированное отверстие от трахеостомы. Трубки в горле нет. Она лежит на подобии стола. Дышит тяжело. На пальцах показал, что перенес 8 операций.
— Напишите.
«Трубка выпала, сам поставить назад не смог».
Плачет.
— Дышать трудно?
Кивает.
— Страшно?
Снова кивок.
— Я не сделаю вам больно.
Фонариком светил Иван, Шумахер стоял на подхвате с салфетками. Увидела то, что перекрывало отверстие. Как-то подхватила зажимом. Вытащила. Скорее подходит слово «выгребла», простите за подробности.
— А сейчас вы будете кашлять. Садимся вместе. Мы кашляли долго. И от кашляли тоже много.

С обреченными больными доктор Лиза работает уже пятнадцать лет.