«Раньше я вместе со всеми посмеивался над этими безумными мамашками. Мы пошли. Мы поели. Или даже лучше — мы покакали. Вместе какали? На брудершафт? Вы что, циркачи? Теперь же, после рождения сына, мне, старому дураку, не надо объяснять, что такое „у нас“ температура. Тебе никогда не будет хорошо, пока будет плохо ему. Эта маленькая книжка — моё признание в любви сыну».

Я впервые увидел сына в «вайбере». Это был первый шок моего отцовства. Мужики все-таки идиоты! Не устаю подтверждать это в процессе своей семейной жизни. Кого я ожидал увидеть на фото, давайте спросим честно. Кузя, друг Аленки. Есть такая шоколадка. Там на обертке — жизнерадостный мальчуган предпенсионного возраста. Вот кого я ожидал увидеть. Скорее даже — маленького себя, произведенного на 3D-принтере. Такого же, только поменьше и гладенького. Вместо этого мне прислали сухофрукт, завернутый в несколько слоев ткани. Я вспомнил эпизод из фильма «Детсадовский полицейский». Там герой Шварценеггера принес в детский сад хорька, а детки спросили, что случилось с его собакой. Вот так я тогда чувствовал. Хотелось срочно написать в «вайбере», не разделяя слова и переставляя местами буквы в панике: «Жена, что случилось с нашим сыном?»

Когда мне на руки передали моего сморщенного новорожденного пенсионера в кульке, слова внутри кончились. Моя душа издала какой-то нечленораздельный дельфиний ультразвук. Сынок оказался еще страшнее, чем на фотографии. Он странно моргал всем лицом, как будто пытался расправить свои старческие морщины. У меня даже промелькнула мысль, что я еще молодо выгляжу на фоне своего Бенджамина Баттона.

Но несмотря на все это, меня не покидало ощущение, будто я только что случайно сел в радугу.

Открываю дверь ключом, захожу домой. Артем уже бежит из кухни ко мне в коридор со словами: «Папа, папа». И никто его не науськивал, не подталкивал, не направлял. Сам он так решил сделать, от души. Как же я сразу посыпался! Как нимфетка перед Егором Кридом. Тут же с порога отдал сыночку всю запрещенку: мобильный телефон, ключи от машины, очки. Если бы Артемка в этот момент сказал: «Папа, папа, я женюсь на татуированной дуре с зелеными волосами и тремя кредитами», — я бы ответил: «Хорошо, сынок, живите здесь, а мы с мамой поселимся во дворе в палисаднике за помойкой».

Жена уехала утром по делам. Я остался с Артемом, и мне впервые пришлось укладывать его на первый полуденный сон (обычно это почетная обязанность жены). А для этого предусмотрена целая цирковая программа. Перед тем как положить в кроватку, малыша нужно сначала покачать на руках, восседая на большом фитбольном мячике и подпрыгивая на нем. При этом необходимо включить поющий ночник с тремя детскими песенками в ротации. Если Артем долго не засыпает, это еще то музыкальное изнасилование получается. Хорошо хоть, что там не полный репертуар Стаса Михайлова записан — все три его песни.

Я сосредоточился на выполнении концертно-развлекательной программы. Не без страха. Во время этих молодецких прыжков верхом на мяче существовал риск растрясти свои уже не прочно закрепленные внутренние органы. В разгар действа я решил посмотреть, какое впечатление это производит на сына. И даже на несколько секунд перестал скакать.

Артем лежал у меня на руке и улыбался мне во всю мочь своего шестизубого рта. Потом он начал причмокивать и смешно жмуриться, а сквозь причмокивание и зажмуривание продолжал улыбаться. Где-то внутри меня вдруг разлилось целое озеро такого теплого и стопроцентно очищенного чувства, что у меня даже побежали по спине мурашки. Нежность, любовь, привязанность, преданность — это все какие-то полуслова, а прелесть этого чувства была в том, что оно не нуждалось в словах.

Я смотрел на спящего шестизубика и думал о том, зачем люди вырастают. Мир был бы так прекрасен, если бы состоял из детей…

Я же был суровый мужик. Вместо зарядки гнул подковы, ездил на работу на танке, а на завтрак ел гвозди. Что со мной стало? Например, недавно увидел свои носки рядом с Темкиными на батарее в ванной и чуть не прослезился. Теперь гадаю, действительно ли это настолько умилительно, как мне кажется, или отцовство окончательно размягчило мне мозг?

Артем стоит возле своего детского стульчика и орет. Очень громко и, главное, без причины. Все, думаю, откладывать больше нельзя, пора начинать воспитывать. Объясняю, что его вопли беспричинны. Орет. Умело манипулирую и говорю, что папа старый и сейчас помрет от его сирены. Орет. Наконец сдаюсь и приглашаю его подойти для падения в мои объятия. Орет! Я взрываюсь и триумфально завершаю воспитательный процесс словами: «Ну и стой там возле своего стула и ори, если тебе так нравится!» Орет еще пуще прежнего! В этот момент из кухни прибегает жена со словами: «Ты чего, не видишь, что ли?» И открепляет заплаканного малыша от стула, за который он, оказывается, зацепился сзади колготками."

Прилег вечерком дома на минуточку после работы. Думаю, мне бы полчасика прикорнуть, вот оно и счастье. Но не тут-то было. Слышу, уже стучат кирзовые ботиночки. Артем не дремлет, граница на замке. Сейчас будет меня бить, теребить и кусать. Приоткрываю один глаз. Стоит возле кровати, смотрит на меня, морщит лоб. Я не на шутку напрягаюсь. Парень, видно, что-то серьезное на этот раз задумал, хана мне. А сынок бежит в угол, включает там свой ночник с детскими песенками, под который он каждый день засыпает, и тихонько выходит из комнаты.

Если бы я был хипстер-миллениал в уггах поверх конверсов, я бы разрыдался. Но поскольку я жесткий мужик, то лишь мужественно всхлипнул от умиления