Она мелькнула, в сумерки летя,
Как самолет в прожекторе и птица,
Но обронила туфельку дитя,
Которой не назначено разбиться.
Полвека мерил туфельки урод —
Пригожий принц прекрасному полмиру,
И понимали люди и народ,
Что дурью данной мается он с жиру.
А тот урод всю карту исчертил,
Маршруты все прошел напропалую,
Пока хватало замысла и сил
На эту цель, такую никакую.
И от не той наследника родя,
И в свой черед уйдя с безбожной сцены,
Воскрес в четверг в канун дождя,
На берегах пустопорожней Сены,
И в тот же путь пустился наугад,
Не усмирив ни помысла, ни слуха,
Туда, где ждал его нерукотворный клад —
Невинная, прекрасная старуха.