Эх… Не умею я быть «обалденно крутой».
Как ни крути, получаюсь «ванильно-душевной».
Вместо того, чтоб напялить костюм деловой,
Туфельки, платье и ворох «стишочков волшебных».

Вместо бульдожьих клыков — за спиною друзья.
Нет, не дадут ни в обиду, ни мне разлениться:
Если хочу обесценить всё, скажут: «Нельзя!»,
Если хочу перемен, то заставят решиться.

Эх, не умею я делать «продукт» из стихов.
С ними ношусь, «как с цыплёнком рябая несушка».
Вместо того, чтоб продать их тому, кто готов,
Я их готова раздаривать так простодушно.

Правда, не все, не любому, отнюдь не всегда…
Но ведь об этом мои критиканы не знают.
Я же упрямая. Кровь-то, поди, не вода,
В жизни своей я сама все вопросы решаю.

Давеча вот, «недофеей» меня окрестив,
Пообещали мне «кризис в карьере стишочной».
Я улыбнусь, промурлыкав знакомый мотив,
И прогуляюсь по улицам тихо пешочком.

Платье отглажу и выйду на сцену опять
В маленьком зале, где каждого зрителя видно.
Буду душою и сердцем и вечном читать.
Так это нынче не модно и так не солидно…

Да, дорогой мой? Меня будет «трудно продать»,
Норов не спрячешь, а словом могу и отшлёпать.
Я разберусь, для кого и когда мне писать.
Видишь, клыки отрастила, ведь ты же не против?

Сам же хотел, чтоб запрятала в шкаф кринолин,
Стала пожестче и, может быть, даже наглее.
Я, как волчица, стихи защищаю свои,
Хоть и крутой до сих пор становиться не смею.

Хочешь увидеть за нежным зефиром броню?
Может, не надо? Поверишь мне на слово, милый?
Есть там кольчуга и щит, а под сердцем храню
Нет, не клинок. Если что, пригодятся и вилы.

Я ж «недофея», ты сам меня так называл.
Если бы фея, наверно, ждала бы отдачи…
Ну, а поскольку не жду ничего от тебя,
Будь осторожен. Могу ведь и в глаз «зафеячить».