Когда позвонили в дверь, я с отвращением дожевывал сухой бутерброд. Вздохнув, пошел отпирать. На пороге стоял мой давний приятель Ерохин и широко улыбался.
— Здорово, Вася! — весело гаркнул Ерохин, хлопнув меня по плечу. — Слушай, а ты чего такой квелый, а? Случилось что?
— Да ничего особенного, — пожал я плечами. — Холостякую вот. Жена уехала тещу проведать, мать ее…
— Вот оно что, — протянул Ерохин. Он прошел на кухню и оценивающим взглядом окинул стол. — Всухомятку, значит, живешь. Когда последний раз горячее ел?
— Позавчера суп докончил, жена на всякий случай пятилитровую кастрюлю наварила, — признался я и проглотил слюну. — Думала, хватит. А сам я не умею готовить.
— «Не умею, не умею»! — неожиданно рассвирепел Ерохин. — Чего там уметь-то? Мясо в доме есть?
— Кажется, есть.
— За дело! — скомандовал Ерохин.
Он решительно открыл холодильник.
— Сейчас мы такой супец заварганим — оближешься!
Ерохин обеими руками ухватился за большой, килограмма на три, кусок мяса, натужно крякнул и выворотил его из обледеневшей камеры. При этом в морозильнике что-то хрустнуло и агрегат стал работать с противным дребезжанием.
— По-моему, ты его сломал, — неуверенно предположил я, прислушиваясь к незнакомому звуку.
— Ерунда! — отмахнулся разгоряченный Ерохин. — Наливай быстрее воду в кастрюлю.
Воду-то я налил. Но вот мясо никак не хотело умещаться в кастрюле.
— Будем рубить! — бодро объявил Ерохин. — Топор у тебя есть?
Нашли топор. Мясо положили на кухонный стол. Ерохин сделал зверское лицо и со всего маху рубанул. Мясом почти невредимым вылетело из-под топора и, грузно прожужжав около моего уха в окружении щепок, шмякнулось в стену. А лезвие топора на четверть вонзилось в крышку стола.
— Надо бы дать ему оттаять, — несмело предложил я.
— Некогда! — отрезал Ерохин.- Ножовка есть?
Я покорно кивнул. Он подавлял меня своей кипучей энергией, а также искренним желанием накормить друга горячим.
Тупая ножовка тоже мало что дала. Уже прошло с четверть часа, а мы имели лишь кусок кости, отщепленной топором, да груду мясных опилок.
Но Ерохин не терял присутствия духа:
— Будем варить мясной бульон из того, что уже есть. Вещь — закачаешься! — категорично заявил он.
Мы смели в кучу все эти мясные ошметья и вывалили в кастрюлю. Вода как раз вскипела и неожиданно взбугрилась шапкой безобразного цвета. Не сговариваясь, мы с обеих сторон дунули на нее, как обычно сдувают с пивной кружки пену. Понятно, что Ерохин и я после этого имели жалкий вид.
В мутной жидкости в кастрюле плавали щепки от стола, окурки и хлопья пены. Все это очень мало походило на бульон.
— Знаешь что, — угрюмо буркнул Ерохин. — Одевайся и поехали ко мне, приглашаю. У меня жена такие борщи варит — язык проглотишь.
Я был согласен проглотить язык. Оставаться здесь с Ерохиным еще какое-то время, как я понял, было небезопасно. А вернется жена, обязательно попрошу ее научить меня готовить. Это должен уметь каждый мужик. Так, во всяком случае, считает Ерохин…