— Щербак, у тебя все готово? — отрывисто спросил Саня. Щербак козырнул: — Так точно, товарищ лейтенант.
— У тебя, Бянкин? Заряжающий пожал плечами: — Мои снаряды всегда готовы.
— Домешек? Где наводчик? Саня оглянулся. Домешек стоял сзади. Вид его испугал Саню. Вернее, он не увидел самого Домешека. Он увидел длинный белый, как у грача, нос и огромные белки, которые, казалось, вот-вот вывалятся из глазниц. Домешек протянул Сане руку: — Вот…
— Что это? — спросил Саня.
— Чека… от гранаты. Саня ничего не понимал, не понимали и Щербак с ефрейтором. Но всем вдруг стало страшно.— Я проверял в сумках гранаты и не знаю как… вытащил чеку. — Домешек хотел улыбнуться, но вместо улыбки лицо его задрожало и сморщилось. У Малешкина обмякли ноги, и все вокруг стало нереально маленьким и серым.— Граната без чеки в сумке? — спросил ефрейтор. Домешек кивнул и, схватившись за голову, сел прямо в снег.— Почему же она не взорвалась? — вслух подумал Саня.
— Наверное, трубку взрывателя прижало. А то б она рванула. — И Бянкин зябко поежился.
— Что же теперь делать-то?Саня по очереди посмотрел на своих ребят. Домешек сидел на снегу и тупо разглядывал ладонь, на которой лежала чека. Щербак, уставясь на самоходку, размазывал по лицу грязь. Ефрейтор Бянкин сворачивал цигарку и никак не мог свернуть: то просыпался табак, то рвалась бумага. Малешкина сковал ужас. Его самоходка, родной дом, превратилась в огромную глыбу взрывчатки. Малейший толчок — капсуль-детонатор срабатывает, и… Саня закрыл глаза и увидел огромный взрыв, а на месте машины — черную яму. Он невольно попятился.— Дела так дела, — протянул Бянкин; ему все-таки удалось свернуть папироску и закурить. Малешкин взглянул на ефрейтора, который жадно глотал дым, и протянул руку. Бянкин отдал ему окурок. Саня затянулся, обжег губы и опять рассеянно спросил: — Что же делать-то теперь, а? Если взорвется машина, нам всем… — и не договорил. Впрочем, все поняли и молчали. И в этом молчании младший лейтенант Малешкин почувствовал, что теперь все зависит от него. Он командир, он за все в ответе. Саня закрыл ладонью глаза, стиснул зубы.— Сержант Домешек, вы сейчас пойдете в машину и достанете ту гранату. Понятно? Домешек скорее удивленно, чем испуганно посмотрел на командира, словно спрашивая: «Ты что, шутишь, лейтенант?» — и наконец понял, что это не шутка, а приказ. Он поднялся, опустил руки и тихо по складам проговорил: — Есть достать гранату. С минуту он стоял, повесив руки и опустив голову, потом поднял ее, горько усмехнулся и пошел к машине. Когда он уже занес ногу за гусеницу, Малешкина обожгла мысль: если Домешек погибнет, ему тоже не жить. «Так зачем же и ему? Уж лучше один я». И Саня тихо позвал: — Мишка. Домешек через плечо посмотрел на командира.— Вернись.
— Зачем?
— Назад! — грубо оборвал его Саня. Домешек пожал плечами и вернулся.— Я сам… Понимаешь, я сам. — Саня отвернулся от наводчика, посмотрел на корявую сосну с перебитой макушкой. — В какой сумке она?— С левой стороны.
— Какая она?— Не знаю, лейтенант. Я ее не видел. Когда я увидал в руке чеку, все забыл, ничего не помню, словно по затылку бревном ахнули…— Значит, в левой?
— Кажется, в левой.— «Кажется», «кажется»! Должен точно знать, — взорвался ефрейтор. — Лейтенант, давай я ее достану?— Нет… Я сам.
— Разрешите. Для меня эти гранаты раз плюнуть.— Ефрейтор! — И Малешкин так посмотрел на заряжающего, что у того сразу отпала охота настаивать. Бянкин посоветовал лейтенанту снять фуфайку.— Без нее удобнее, — сказал он. Саня стащил фуфайку, бросил ее на снег, потом снял шапку и тоже швырнул, подошел к машине, вскочил на нее и взглянул в открытый люк. Оттуда на него дохнуло холодом. Он оглянулся на ребят, хотел улыбнуться, помахать им рукой, сказать что-нибудь доброе, но улыбки не получилось, рука не поднялась, и сказал он то, что надо было сказать: — Отойдите от машины подальше. А то взорвется, и вам будет хана. — Последних слов Саня не хотел произносить, они сами неожиданно соскочили с его губ, и Малешкин почувствовал, что он немеет от страха.— Господи, помоги! — прошептал гвардии младший лейтенант Малешкин и спустил ноги в люк, как в могилу. Саня не помнил, как он разыскал гранату, как осторожно и цепко ухватил ее за взрыватель и вынул из сумки. Когда Саня вылез из машины и вытер с лица пот, который был холоднее родниковой воды, он опять увидел мир, огромный и прекрасный, хотя над лесом висело сырое, тяжелое декабрьское небо. Саня поднял вверх гранату и закричал: — Ребята! Вот она! Ребята подошли и боязливо покосились на гранату, которую Малешкин так сжал, что побелели пальцы.— Забрось ее вон туда, в кусты, — посоветовал Домешек. Но Саня категорически отверг это разумное предложение, сказав, что на взрыв сбегутся и опять припишут батарее ЧП.— Вставить на место чеку. Вот и все, — сказал Бянкин, — Мишка, давай чеку. — Ефрейтор подул на чеку, обтер об ватник и подступил к командиру.— Где там дырка? Малешкин протянул заряжающему руку с гранатой.— Что же ты зажал дырку? Раздвинь пальцы!
— Не могу. — Саня спрятал гранату за спину.
— Почему? — удивился ефрейтор.
— Боюсь. Бянкин попытался отобрать у Малешкина гранату.— Ладно, черт с тобой. Держи крепче взрыватель.
— А ты что будешь делать? — испуганно спросил Саня.
— Ничего. Держи. Саня не успел сообразить, в чем дело, как Бянкин отвернул от взрывателя гранату.— А теперь бросай взрыватель.
— Куда?
— В снег. Да чего ты боишься? Саня бросил. Взрыватель, описав дугу, упал в снег. Все ждали взрыва, а его не было.— Что за хреновина? — удивленно протянул Домешек. Бянкин поднял взрыватель, подергал трубку.— Брак! Заряжающий с наводчиком принялись дико хохотать, к ним присоединился и Щербак. Домешек схватил Малешкина за руку: — Я по этому поводу расскажу анекдот… Анекдота наводчик рассказать не успел: появился комбат и приказал выводить машину на дорогу.
1965