ИЗМЕНА
Он уходил. Она сидела,
Сжав в кулаке, у горла, шаль.
Бледна, как тень. Едва дыша.
Кусая губы то и дело.
«Давно пора идти, поверь!
Нельзя здесь оставаться боле…»
В ней каждый звук отдался болью:
И громко хлопнувшая дверь,
И шум его шагов спешащих,
И с полки вдруг упавший зонт…
И день, что плыл за горизонт,
Как будто стал ненастоящим.
Ни этот, в чашках, стылый чай,
Ни этот тлеющий окурок,
Ни шарф, в шкафу повисший хмуро,
Забытый как бы невзначай,
(Что привезла ему из Польши),
Ни стойкого парфюма взвесь —
Ничто не подтверждало больше
Его присутствия вот здесь.
…
А он бежал по грязным лужам,
Забыв про зонт, оставив шарф,
Забрызгав грязью плащ, спеша
Домой к шести часам, на ужин.
И эта женщина в пути
Ему совсем не вспоминалась —
Потрёпанная жизнью, малость,
Со старой шалью на груди…
Весь дом её (за краткий путь!)
И даже скрип дверной истошный,
И плач за дверью — стали прошлым,
Которое нельзя вернуть.