Костя утром встает в пять-тридцать, город спит беспробудным сном, зарывая в подушки лица миллионов, кому он — дом. Косте ж надо вставать — работа, что не волк — саблезубый тигр, и плевать, что кругом суббота полнит негой своею мир. Костя ноги спускает в тапки, пол холодный такой, что жуть. кот-пройдоха мурчит, и лапки Костю тянут прилечь, уснуть, утоптать его, убаюкать. Костя морщится, трет глаза, на пижамных домашних брюках видя тень своего кота.
кот в коробке из-под кроссовок, год прошел, как зарыт в саду. врач сказал тогда — он не молод, я ни чем вам не помогу. вы его усыпите, право, вам в копеечку же сойдет, рассудите спокойно-здраво, будет нужен такой уход! попрощайтесь с ним тут у двери да идите себе домой. Костя в Бога-то и не верил. только, как это? кот живой! дышит, смотрит, мурчит легонько, а его усыпить сейчас — слушай, доктор, скажи мне, сколько? я достану. мне это враз. дальше карточка обнулилась, ноль презрительно в ней завис, шеф аванс перевел, как милость с Пантеона да Косте вниз. месяц правдой всей и не правдой, там укол и вот тут укол, если надо, так значит надо, по мужски, пусть глотая ком, Костя холил кота и гладил, кот мурчал, а потом хрипел… на вопросы — чего все ради? Костя морщился, мол, удел. что попишешь тут, если время беспощадное и котам? а забота, так то не бремя, просто принято так друзьям, не бросаться в беде словами, гладить ухо, давать воды. точно знаю, что так же с нами поступили бы и коты.
Костя помнит то утро четко, вот предательски кот затих, сердце бухало, как трещотка, будто силилось за двоих, вот коробка нашлась по росту, гладя белый, в серинку, мех, словно с ранки сорвав коросту, Костя плакал в саду. при всех.
и с тех пор, то насыпет корма, то в темнеющий угол «кис!» ну привычка, бывает, норма, но вот тень, значит все — завис и пора бы перегрузиться, но работа и стрессы, да. город спит, зарывая лица спящих жителей как всегда. день прошел в непонятной дреме, Косте видится тень, коты — вот мелькнул он в дверном проеме, белый, дымчатой красоты, вот мяукнул в столе, вот кружку уронил, нет, столкнул, разбил! что же, парень, пора в психушку — Костя шепчет и что есть сил трет глаза, и решает — баста! я домой. буду спать и спать, нету лучшего мне лекарства, чем родименькая кровать. и, надумав себе причину, он идет до метро пешком, кот за ним, обгоняя спину, задевая слегка хвостом, будто тянет его куда-то… точно тянет, паршивец, в сад. Костя думает виновато — я по сути ведь даже рад, я соскучился по котейке, навестить бы его пора. и свернул на второй аллейке, где играется детвора, прямиком под каштаном холмик, все как было и год назад. так же горы листвы и дворник чистит, холит любимый сад.
только вот ведь на горке листьев, прям у холмика, где каштан, морду спрятавши так по-лисьи, бело-серенький, прям туман, котик спит, мелкий-тощий, ужас! Костю током пробило аж. тень у ног его кружит-кружит, вот же морок какой. мираж. а котенок проснулся, разом замурчал и поближе сел. смотрит ясным, знакомым глазом, мол, смотри чего я сумел — я вернулся к тебе! скорее накорми, принеси домой. я мурчу! я тебя согрею. правда здорово, что живой? что тут Косте еще осталось? миска, корм — это дома есть, а котенок такая малость, не оставишь ребенка здесь. и запазухой, с сердцем рядом, котик сладко так замурчал.
Костю тень проводила взглядом
и пошла по своим делам.