Загадки литературных мистификаций

Литературные мистификации — всегда поле для экспериментов как над читателем и писателем, так и над рынком, обществом и государством. Они показывают, что свободы слова как таковой — когда каждый может сказать всё, что угодно — не существует. То, что говорит писатель, прямо зависит от того, кто он такой и как его воспринимает потенциальный читатель, особенно начиная с ХIХ века, когда писатель стал медийной фигурой, подобно общественно-политическому деятелю. Некоторые вещи можно сказать только от лица кого-то другого — тогда у тебя есть шанс быть услышанным и понятым правильно.

Псевдоним Черубина де Габриак

Автор: Русская поэтесса Елизавета Дмитриева (1887−1928)

Мистификация

В августе 1909 года в петербургский журнал «Аполлон» приходит письмо, подписанное буквой «Ч», и в нём стихи неизвестной поэтессы — столь изящные, что лучшие авторы Серебряного века, включая Гумилёва, Кузмина и Анненского, решают немедленно их опубликовать. Иллюстрации к ним делает сам Евгений Лансере, один из ведущих художников тех лет.
Таинственная сочинительница периодически звонит в редакцию и сообщает кое-что о себе. Например, что зовут её Черубина де Габриак, что она испанка, но пишет по-русски, что она красавица и глубоко несчастна. Литературная Россия сходит с ума от восторга, вся редакция «Аполлона» заочно влюблена в незнакомку.

Разоблачение

Пока инкогнито не было раскрыто, преподавательница Петровской женской гимназии Елизавета Дмитриева от своего имени писала едкие критические заметки о стихах Черубины де Габриак и задавалась вопросом, а уж не мистификация ли это — провоцируя литературную общественность на проведение собственных расследований и тем самым подогревая интерес к таинственной испанке, то есть фактически создавая «известную поэтессу» из воздуха.
Отчасти поэтому все раскрылось довольно быстро: уже в конце 1909 года поэт Михаил Кузмин выяснил, что по телефону от лица де Габриак говорила именно Дмитриева, девушка очень умная и талантливая, но вовсе не писаная красавица, да вдобавок ещё и хромая от рождения. Заочно влюбившиеся в испанскую красавицу петербургские кавалеры были разочарованы. Впрочем, Гумилёв и Волошин ухаживали за самой Дмитриевой, а не за Черубиной, и даже стрелялись из-за неё у Чёрной речки, при этом, правда, очень боясь попасть друг в друга.

Смысл мистификации

Стихи Дмитриевой нравились Максимилиану Волошину, но когда он привёл поэтессу к Маковскому, одному из издателей «Аполлона», на того они впечатления не произвели. Возможно, из-за того, что ему показалась неказистой сама Елизавета. Мистификацию Волошин и Дмитриева придумали летом 1909 года в Коктебеле. Строго говоря, это была классическая пиар-раскрутка, осуществлённая за 90 лет до того, как это понятие вошло в русский язык.

Цитата
«Я стою на большом распутье. Я ушла от тебя. Я не буду больше писать стихи. Я не знаю, что я буду делать. Макс, ты выявил во мне на миг силу творчества, но отнял её от меня навсегда потом. Пусть мои стихи будут символом моей любви к тебе».
(Из письма Елизаветы Дмитриевой Максимилиану Волошину)

Псевдоним Михаил Агеев

Автор: Российский писатель и переводчик Марк Леви (1898−1973)

Мистификация

В 1934 году в Париже выходит книга «Роман с кокаином» — исповедальная история взросления главного героя в до- и постреволюционной Москве на фоне исторических событий. Роман понравился большинству известных эмигрантских авторов и критиков, включая Мережковского и Ходасевича. Уже тогда считалось, что это чей-то псевдоним, поскольку никаких других текстов (кроме опубликованного вместе с романом рассказа) за Агеевым не числилось, а автор одной книги, появившийся ниоткуда, — явление крайне подозрительное.
В 1980-е годы роман переиздали на Западе, и он имел большой успех. В 90-е он добрался до России. Им зачитывались интеллигентные школьники и студенты, и, возможно, именно он повлиял на Пелевина, когда тот писал «Чапаева и Пустоту».

Разоблачение

Долгое время была популярной версия, что Агеев — не кто иной, как Владимир Набоков: факты биографии Набокова и главного героя «Романа с кокаином» совпадали, структурно эта вещь напоминала ранние работы Набокова, наконец, имена персонажей часто встречались в набоковских текстах. В то же время известная поэтесса Лидия Червинская твердила, что автором является некий Марко Леви, но её версия не принималась в расчёт. Наконец, в 1996 году благодаря усилиям литературоведов Габриэля Суперфина и Марины Сорокиной выяснилось, что автора действительно зовут Леви, только не Марко, а Марк.
Дело в том, что в романе довольно точно описана московская частная гимназия Креймана, в которой в годы, описанные автором, действительно учился Марк Леви. Все вопросы были окончательно сняты в 1997 году, когда нашли и опубликовали письма самого Леви, в которых он договаривается об издании своей книги.

Смысл мистификации

Биография реального автора «Романа с кокаином» полна белых пятен. Известно, что в 1920-е — 1930-е годы он скитался по Европе, учился в Германии, работал во Франции, возможно, сотрудничал с советской разведкой, поменял советское гражданство на парагвайское, потом вернул советское.
После войны жил в Ереване, где и умер в 1973 году. При такой биографии и в той исторической ситуации публикация исповедального романа под псевдонимом кажется разумной предосторожностью: автор придумал «писателя», который не связан с внешним миром политическими, общественными или другими обязательствами, а значит, волен говорить все что вздумается.

Цитата
«В 1930 г. он (Леви. — „РР“) покинул Германию и приехал в Турцию, где занимался преподаванием языков и даже литературной деятельностью. Им написана книжка под названием „Повесть с кокаином“, которая вышла в парижском эмигрантском издании „Дом книги“. Леви указывает, что безобидная книжка, в ней не содержится ни одного слова, направленного против СССР, и вообще это его вынужденное произведение, написанное ради своего существования. Из имевших место бесед можно было бы сделать тот вывод, что Леви, видимо, продумал и осознал глубину совершённой им ошибки и старается загладить её на практической работе».
(Из справки советского генконсульства в Стамбуле)

Псевдоним Абрам Терц

Автор: Русский писатель и литературовед Андрей Синявский (1925−1997)

Мистификация

С начала 1960-х годов в русскоязычных зарубежных изданиях стали появляться произведения, подписанные неким Абрамом Терцем. Одной из самых известных стала повесть «Любимов» — о маленьком советском городке, в котором велосипедный мастер захватил власть, стал диктатором и начал строить настоящий коммунизм. Тот же автор опубликовал ироническую и едкую статью о социалистическом реализме.

Разоблачение

В СССР тексты Терца сочли антисоветскими и порочащими «советский государственный и общественный строй», после чего поисками автора занялся КГБ. Как именно было установлено авторство Синявского, точно неизвестно — возможно, речь идет о чьём-то предательстве или о графологической экспертизе. В 1965—1966 годах состоялся громкий процесс над Андреем Синявским и Юлием Даниэлем (он тоже публиковался на Западе под псевдонимом). И хотя в защиту писателей поступали коллективные письма как из-за рубежа, так и от многих их советских коллег, тем не менее суд счёл их виновными. Синявский получил семь лет за антисоветскую агитацию и пропаганду. В 1991 году дело было пересмотрено, и приговор отменили. Зато осталось письмо Михаила Шолохова, в котором он называет книги Синявского и Даниэля «грязью из лужи».

Смысл мистификации

Чистая мера предосторожности. Публиковаться на Западе, да ещё и с текстами, которые в СССР цензура никогда бы не пропустила, под собственным именем было чистым самоубийством. Печатаясь под псевдонимами, авторы пытались обезопасить себя и своих близких. Впрочем, Синявский продолжал публиковать прозу под именем Абрама Терца и после освобождения из лагеря и отъезда в эмиграцию. По версии, озвученной его женой Марией Розановой уже после смерти писателя, псевдоним был взят в честь героя одесской блатной песенки — вора-карманника. Этим Синявский как бы признавал, что ведет опасную игру. А прославившись под этим именем, уже не хотел от него отказываться: у выдуманного писателя биография оказалась более славной и захватывающей, чем у настоящего.

Цитата
«Московское радио и советская пресса сообщили, что Андрей Синявский и Юлий Даниэль, опубликовавшие за границей свои книги под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак, должны ответить за „свой гнусный поклёп“ и пропаганду против собственной страны за границей. … Мы убеждены, что, если бы они жили в одной из наших стран, в их книгах также могла бы прозвучать критика различных аспектов нашей жизни. Разница в том, что книги были бы опубликованы, а авторы их не оказались бы за решёткой».
(Из коллективного письма европейских писателей в защиту Синявского и Даниэля)

Псевдоним Эмиль Ажар

Автор: Французский писатель Ромен Гари (1914−1980)

Мистификация

В 1974 году писатель Эмиль Ажар публикует свой дебютный роман «Голубчик». Критики принимают его на ура, а затем объявляется и автор, пишущий под этим псевдонимом, — молодой литератор Поль Павлович, племянник знаменитого писателя Ромена Гари. Его второй роман «Вся жизнь впереди» получает Гонкуровскую премию, главную литературную награду Франции. Всего у Ажара выходят четыре романа.

Разоблачение

Гари утверждал, что это он открыл в племяннике талант писателя. Впрочем, некоторые подозрения возникли довольно скоро: уж слишком взрослыми и умелыми были романы дебютанта Павловича. Тем не менее вплоть до самоубийства Гари в конце 1980 года было доподлинно неизвестно, кто такой Ажар. За несколько дней до смерти автор закончил эссе «Жизнь и смерть Эмиля Ажара», которое вышло летом 1981-го, — в нём он подробно изложил историю своей мистификации.

Смысл мистификации

К середине 1970-х Ромена Гари, некогда любимца публики и критиков, лауреата Гонкуровской премии, считали исписавшимся и выдохшимся. Создавая псевдоним, Гари хотел доказать и своим критикам, и себе, что это не так. В итоге он стал единственным в истории Франции человеком, дважды получившим Гонкуровскую премию. Но именно слава, доставшаяся не самому писателю, а придуманному им Ажару, стала причиной глубокого душевного кризиса, а затем и самоубийства Гари: если поначалу писатель смеялся над критиками, которые стали гоняться за новой звездой, то в итоге чужой успех, который, по идее, должен был принадлежать ему, стал его угнетать.

Цитата
«Меня изгнали из моих владений. В созданном мною мираже поселился другой. Материализовавшись, Ажар положил конец моему призрачному существованию в нём. Превратность судьбы: моя же мечта обернулась против меня».
(«Жизнь и смерть Эмиля Ажара», Ромен Гари)

Псевдоним Макс Фрай

Автор: Российская писательница и художник Светлана Мартынчик (р. 1965); часть текстов написана в соавторстве с Игорем Степиным.

Мистификация

Начиная с 1996 года в питерском издательстве «Азбука» стали выходить книги писателя Макса Фрая. Жанр — фэнтези с элементами пародии. Романы постепенно набирали популярность, а к 2001 году Макс Фрай превратился в одного из самых издаваемых российских писателей-фантастов. В конце концов популярность автора выросла до такой степени, что возникла необходимость предъявить его публике: Фрай стал настоящей звездой.

Разоблачение

Среди заграничных авторов Макс Фрай не числится, для России такие имя и фамилия нетипичны — значит, это псевдоним, решили все. Издательство отшучивалось, что Макс Фрай — голубоглазый негр. Так продолжалось до осени 2001 года, пока в эфире телепрограммы Дмитрия Диброва ведущий не представил зрителям Светлану Мартынчик в качестве настоящего автора книг Макса Фрая. А затем разгорелся скандал: Мартынчик обвинила «Азбуку» в том, что она пытается зарегистрировать «Макса Фрая» как торговую марку и посадить литературных негров писать за неё.

Смысл мистификации

В 1990-е на фоне хлынувшего на отечественный рынок потока зарубежной фантастики российские авторы несколько потерялись. В результате начали появляться книги отечественного происхождения, но под иностранными фамилиями. Дмитрий Громов и Олег Ладыженский писали от имени Генри Лайона Олди, а Елена Хаецкая превратилась в Мэделайн Симонс. По той же причине родился и псевдоним «Макс Фрай». Кстати, на книгах Фрая всегда стояли копирайты самой Мартынчик. Фактически речь идет об издательской, а не писательской мистификации: фигура автора тщательно мифологизируется, а в момент раскрытия псевдонима, если автор к тому моменту ещё сохраняет популярность, можно неплохо заработать.

Цитата
«Уже после того, как раскрылась история с попыткой зарегистрировать имя Макса Фрая как торговую марку, они (издательство „Азбука“) мне быстренько предложили: а давай мы посадим ребят, и они будут писать книжки — кандидаты филологических наук, не ниже! Так вот, они будут писать по книжке в квартал, а мне за это будут платить по сто тысяч рублей, тоже в квартал».
(Из интервью Светланы Мартынчик)

Псевдоним Миша Дефонсека

Автор: Американо-бельгийская писательница Моник де Вель (р. 1937)

Мистификация

В 1997 году в США выходит книга «Миша: воспоминания о Холокосте», написанная некой Мишей Дефонсекой. Текст позиционируется как автобиографический: Миша рассказывает, как в самом начале войны она, тогда совсем маленькая девочка, жила в Бельгии. Её родителей-евреев немцы депортировали и отправили в концлагерь, ей самой удалось бежать, после чего она всю войну бродила по Европе, ночевала в лесах, питалась тем, что могла достать, и долгое время вообще жила с волками, как Маугли. В США книга успеха не имела, зато в Европе текст быстро стал бестселлером. Во Франции к 2005 году он входил в двадцатку лучше всего продающихся книг в жанре non-fiction.

Разоблачение

Сам по себе автор никогда не скрывался: предметом мистификации тут был не писатель, а сама книга. Физическое воплощение Миши Дефонсеки существовало и давало интервью. Но у публики возникли вопросы к самой истории. Одним из тех, кто считал, что книга Дефонсеки — фальшивка, был француз Серж Ароль, автор нескольких работ о взаимоотношениях людей и волков. Постепенно начали обнаруживаться нестыковки событий, описанных в книге, с реальными историческими фактами: например, депортация евреев в то время, которое указывает Дефонсека, не проводилась. Но противники Дефонсеки неизменно получали обвинения в антисемитизме.

Параллельно развивался конфликт между американской издательницей и Дефонсекой — они судились из-за условий контракта. Потом журналисты порылись в архивах и обнаружили, что писательница вообще не еврейка, а бельгийка, Моник де Вель, а Дефонсека — фамилия её мужа. Отец Моник вообще был агентом гестапо, благодаря которому немцы смогли разгромить группу бельгийских подпольщиков. Наконец, в феврале 2008 года Дефонсека признала, что её текст — не мемуары, а художественный вымысел.

Смысл мистификации

Книга вызвала довольно бурный скандал в Бельгии: еврейские организации, долгое время защищавшие Дефонсеку, после её окончательного разоблачения были в шоке. Сама писательница оправдывалась тем, что придуманная жизнь девочки по имени Миша настолько ей близка, что она уже и сама не знает, каким на самом деле было её детство. Ведь она и правда росла без родителей. Так и непонятно, что это было — хитрое мошенничество или раздвоение личности. Возможно, и то и другое одновременно. Интересно, что в России книга вышла в 2009 году, то есть уже после разоблачения автора, но позиционировалась как подлинные воспоминания еврейской девочки.

Цитата
«Эта книга, эта история — это действительно про меня. Это не то, что было в реальности, но это моя реальность».
(Из интервью Моник де Вель)

Псевдоним Борис Акунин

Автор Григорий Чхартишвили, переводчик с японского и писатель (р. 1956)

Мистификация

В 1998 году выходит детективный роман «Азазель» о приключениях молодого петербургского сыщика Эраста Фандорина. На обложке значится автор — Борис Акунин. Жанр — «интеллигентный исторический детектив» — оказался востребован, хотя и не сразу. В начале нулевых книги Акунина становятся бестселлерами, и начинаются разговоры об экранизациях, что означает для автора деньги гораздо большие, чем просто гонорары за романы.

Разоблачение

По мере того как книги Акунина становились всё популярнее, а их аудитория всё шире, выдвигались самые разные предположения, в том числе, что автор на самом деле Владимир Жириновский или Татьяна Толстая. Впрочем, уже в 2000 году стало известно, что под этим псевдонимом скрывается переводчик-японист, заместитель главного редактора журнала «Иностранная литература» Григорий Чхартишвили. Он сам в этом и сознался, дав несколько интервью и начав появляться на публике не только как Чхартишвили, но и как Акунин.

Смысл мистификации

Все 1990-е годы написание популярных книг «низкого жанра», то есть детективов и триллеров, считалось занятием, недостойным интеллигентного человека: автор не должен был быть умнее, чем его произведения. К тому же, как сам писатель признавался в интервью, фамилию Чхартишвили товароведы книжных магазинов все равно ни за что бы не выговорили. А Б. Акунин и выговаривается легко, и сразу настраивает окончившего школу читателя на классику XIX века.

Цитата
«Псевдоним мне понадобился потому, что этот вид сочинительства очень не похож на все мои другие занятия. Когда садится за компьютер Акунин и начинает колотить по клавиатуре, у него мысль не так работает, как у Чхартишвили, пишущего статью или эссе. Мы очень разные. Акунин существенно добрее меня. Это во-первых. Во-вторых, он, в отличие от меня, идеалист. И, в-третьих, он твёрдо знает, что Бог существует, в чём я ему завидую».
(Из интервью Григория Чхартишвили)

Псевдоним Хольм ван Зайчик

Авторы: Востоковеды и писатели Вячеслав Рыбаков (р. 1954) и Игорь Алимов (р. 1964)

Мистификация

С 2000 года на русском языке выходят романы некоего голландского писателя и гуманиста Хольма ван Зайчика об утопически-симпатичной параллельной исторической реальности, в которой Китай, Монгольская империя и Русь объединены в одну сверхдержаву. Всего за шесть лет было выпущено семь романов под псевдонимом Хольм ван Зайчик.

Разоблачение

Тайна ван Зайчика с самого начала была секретом Полишинеля, хотя от имени «гуманиста» публиковались пародийные интервью. То, что за этим псевдонимом, отсылающим к имени голландца Роберта ван Гулика (одного из крупнейших востоковедов ХХ века, чьи труды тогда как раз довольно активно издавались), скрываются два питерских автора, стало известно уже через год, когда они начали получать за свой проект литературные премии на фестивалях фантастики, а потом и честно признаваться в интервью, что это они.

Смысл мистификации

Откровенно ироничное содержание произведения (утопия, пародирующая русскую историю, да ещё и многие действующие лица имеют реальных прототипов среди друзей и знакомых авторов) подталкивало соавторов продолжать игру. При этом серьёзный фантаст Рыбаков и серьёзный историк Алимов плохо смотрелись бы в качестве авторов на обложке такой книги. А вот откровенно стёбный ван Зайчик — очень хорошо. На рубеже тысячелетий литература тяготела к антиутопиям, утопий никто не писал, и для оправдания позитивной прозы требовалась дополнительная литературная игра.

Цитата
«Я люблю утопии. Их появление — всегда предвестие резкого исторического рывка. Мы антиутопиями объелись. Всякое появление утопий предвещает скачки в развитии. Отказ от утопии — это в принципе отказ от исторического усилия вообще. Лёгкое, доступное скептическое неверие в то, что у нас может и должно быть хорошо».
(Из интервью Вячеслава Рыбакова)

Псевдоним Анатолий Брусникин, Анна Борисова

Автор Григорий Чхартишвили

Мистификация

Осенью 2007 года всю Москву завешивают рекламой романа «Девятный Спас». Автор — никому не известный Анатолий Брусникин. По слухам, в рекламную кампанию издательство «АСТ» вложило до миллиона долларов — колоссальные деньги даже для докризисного книжного рынка. Вряд ли малоизвестный писатель мог бы претендовать на такие инвестиции. К обычным рецензиям в приличных изданиях добавляются подозрительно хвалебные тексты в жёлтой прессе, а писательница Елена Чудинова утверждает, что сюжет книги украден у неё.

Разоблачение

Подозрение довольно быстро падает на Григория Чхартишвили: действие романа разворачивается в конце семнадцатого века, а написана книга языком века девятнадцатого, как и романы Бориса Акунина. Ну и псевдоним уж больно похож: и там и тут «А. Б.».

Поиски истинного автора идут в основном в таблоидах и подогреваются самим издательством: в прессу периодически сливают какие-то факты, например невнятную фотографию Брусникина, где он то ли похож на Чхартишвили, то ли не похож. Тем временем в начале 2008 года в обладающей гораздо меньшими финансовыми возможностями издательской группе «Аттикус» выходит роман «Там» ещё одного неизвестного автора — Анны Борисовой. Наконец, в январе 2012 года Чхартишвили сам сознаётся в своём «Живом журнале»: да, и Брусникин, и Борисова — это он.

Смысл мистификации

Изобретая Борисову и Брусникина, Чхартишвили ставил эксперимент — над собой и издательским рынком. Может ли известный западник и либерал Чхартишвили написать «Девятный Спас» с позиций почвенника и государственника? Могут ли издатели раскрутить с нуля неизвестного писателя и примет ли этого писателя читатель? Сколько денег для этого нужно? Какие жанры рынок готов принять, а какие нет? Фактически из мистификации получилось целое маркетинговое исследование, на фоне которого предыдущий проект, собственно «Борис Акунин», выглядит откровенно профанским.

Цитата
«Меня занимала следующая бизнес-задача. Предположим, есть некий неизвестный писатель, в которого издательство готово серьёзно вложиться, потому что твёрдо верит в перспективность этого автора. Как действовать? Сколько денег вложить в раскрутку, чтобы не остаться в минусе? Какие использовать методики? Какова последовательность шагов? Я поговорил на эту тему тет-а-тет с Яном Хелемским, начальником издательства „АСТ“. Мне, помнится, польстило, что он сказал, даже не прочитав рукопись первого брусникинского романа: „Я в игре, мне это очень интересно“».
(Из блога Григория Чхартишвили)

Псевдоним Натан Дубовицкий

Автор: Российский государственный деятель Владислав Сурков (р. 1964)

Мистификация

В 2009 году в приложении к журналу «Русский пионер» вышел роман «Околоноля». В качестве автора заявлен доселе никому не известный Натан Дубовицкий. Герой романа — циник, меняющий профессии: он то издатель, то торговец, то политпиарщик. В романе присутствуют оппозиционеры, выведенные в карикатурном виде, которых умудрённый опытом главный герой учит жизни: «Да не власть вы ненавидите, а жизнь. В целом. Не такая она, как вы бы хотели». По мотивам романа Кирилл Серебренников поставил на Малой сцене Художественного театра спектакль «Я убил бабушку».

Разоблачение

Предположение, что автор романа — тогдашний замглавы администрации президента Владислав Сурков, появилось почти сразу. Сурков не раз публиковал свои тексты в журнале «Русский пионер», он пишет статьи и рассказы, является автором текстов к нескольким песням группы «Агата Кристи». Основные идеи книги — что власть коррумпирована, но и оппозиция не лучше, а то и хуже — совпадают с идеями самого Суркова, которые он не раз озвучивал.

О том, что именно Сурков — автор «Околоноля», в своём интервью говорил Виктор Ерофеев, ссылаясь на личную беседу с чиновником. Наконец, общим местом в статьях о романе «Околоноля» стала мысль, что псевдоним может быть связан с фамилией жены Суркова — Дубовицкая. Интересно, что одно время Суркова называли и в качестве возможного автора романов, написанных под псевдонимом Анна Борисова.

Смысл мистификации

Практически во всём мире действующие политики и чиновники не публикуют книги под своими фамилиями. Особенно если они в этих книгах рассуждают о своей работе. Сурков для нашей политической и общественной жизни та самая полумифическая фигура «автора», который «то ли умер, то ли нет». Именно он считается тем роковым серым кардиналом, который закрутил гайки, задушил свободы, превратил выборы в фарс, а телевидение в пропагандистскую машину. Особенно популярна такая картина мира у жителей крупных городов с высшим образованием, у интеллигенции 2000-х.

Эта категория граждан считает, что на неё «сурковская пропаганда» не действует; с этим читателем невозможно всерьёз говорить от лица Владислава Суркова, автора романа о современной жизни. А вот Дубовицкий может поговорить с ним на его языке и попытаться объяснить, что этот самый читатель с его патологической ненавистью к власти должен быть смешон даже сам себе.

Цитата
«Ведущие российские и иностранные СМИ строят невероятные конспирологические теории по поводу самого произведения и его автора. Но ни у кого не нашлось доказательств того, что „Околоноля“ написал первый замруководителя администрации президента Владислав Сурков. Впрочем, как и наоборот».