— Почему вы не женаты, Роберт?- сама не зная почему, спросила я.
—  Да уж за сорок, — ответил он и тут же поправился: — Впрочем, это не так много, как кажется вам. А почему не женат? — Он усмехнулся, посмотрел на меня. —  Я был женат, давно правда, я же вам говорил. А потом… Знаете, я никогда не понимал, почему-то в детских сказках счастливый конец связан с женитьбой. То есть когда герой женится на принцессе или, наоборот, она выходит замуж за принца. Мне всегда казалось, что это как раз несчастный конец.
— И вообще знаете ужасно сложно, особенно с возрастом, найти партнера, когда умеешь контролировать себя и не бросаешься на каждую женщину, а становишься разборчивее, что ли. И не просто найти, а вписаться в друг друга, полностью, чтобы каждый стал частью другого.
— Наверное, надо любить, — наивно предложила она.
— Любить, конечно, не мешает, но этого мало. Любовь дело временное.- Я хотела возразить, но он заметил и не дал. — Вернее, не временное, а переменчивое, а вот ощущение причастности — постоянное. И если его нет, то никогда ничего не получится.
— Вы можете стать частью другого?- Зачем я это спросила?
— Не знаю. Иногда мне кажется, что мог бы, но если честно, то нет. Я могу стараться, но ведь долго стараться тяжело, а врожденного умения, боюсь, у меня нет. У женщин, которых я встречал, это умение тоже отсутствовало. А хотя бы у одного из двоих оно должно быть. Потому что если каждый сам за себя, то все разломается, рано или поздно. Если не склеено.
У меня было много связей и длительных и коротких. И вы, Жаклин, даже не представляете, как трудно найти гармонию и как ее отсутствие может раздражать. Причем порой ерунда какая-то, например, как она дышит, как стонет, даже как она кончает. Знаете, ведь женщины кончают по-разному, физиологически по- разному.
-Все же кончают?- засмеялась я.
Тема была более чем откровенна, особенно для ночной, притемненной квартиры, но мне нравилась и сама тема, и как он говорил.
— Случается, — подхватил Боб мой тон. — У кого-то тело замирает, у кого-то вздрагивает, у кого-то начинает конвульсировать. Очень по-разному может происходить. И если не так, как ты ждешь, то может раздражать. Да и многое другое, казалось бы, мелочи, нюансы, но ведь всё важно.
— Например? — спросила я.
— Например, голос может раздражать, именно во время секса. Или то, как она потеет, даже как ноги держит.
— Правда? Может раздражать, как держит женщина ноги? — Он, похоже, был привередливым, мой гость.
— Конечно может. Например, у меня была женщина, милая, с хорошим телом… Ничего, что я так подробно? — вдруг остановился он. Я только кивнула.
— Но во время секса у нее выпячивались глаза, она их не закрывала. Однажды я спросил ее, почему она постоянно на меня смотрит, на что она ответила, что хочет видеть, хорошо ли мне. И вроде бы правильно ответила, но…
— Может быть ее так научили. Может это кому-то так нравится.
— Возможно, хотя не думаю. Вообще, принято считать, что мужчина должен хотеть всех женщин, а если не хочет, то с ним что-то не так. Но это же глупо, ведь женщина имеет право отказать, почему же мужчина лишен такой привилегии? В любом случае хотеть всех — невозможно.
Конечно, он пытался зависти меня, и разговор, и обстановка располагали, но мне все равно не хотелось его.
— У меня есть приятель, умный, порядочный парень. По молодости он был довольно активный, сексуально, а потом он женился, к тому же по любви, к тому же на женщине с сильным характером. Он очень уважал её, но, насколько я понимаю, сексуального порыва она в нём никогда не вызывала, любовь была скорее платоническая, не любовь к женщине, а, как говорят, к личности. Поначалу всё было более- менее хорошо, но потом разладилось: нельзя долго хотеть женщину, которую не хочешь. Ему бы попытаться с другой, которая бы его возбуждала, но он не хотел изменять жене, он её любил, боготворил даже. В результате его заел комплекс, он даже внешне изменился, как-то весь потух, сжался. И жену его жалко, ей, как здоровой женщине, конечно же хочется нормального секса. В общем, печальная история.
— Знаете, Боб, я никогда об этом не думала, — я усмехнулась.
— Мне всё казалось значительно проще: любишь — значит хочешь. А у вас все так осложнено, целая теория.
— Может быть, вы и правы. Может быть, мне просто не везло.