Старуха, что сидела у крыльца,
Была настолько безобразна,
Что путник спешился и с видом мудреца
Спросил, была ли в юности она прекрасна?

И усмехнувшись безобразным ртом,
Поправив на лице морщин гримасу,
Она сказала: «За моим лицом
Журналы в очередь стояли в кассу».

Тогда наш друг взмолился объяснить,
Как красота становится позором?
И повела старушка свою нить
В предсмертном для себя, быть может, разговоре.

— Ты, путник, хочешь знать, как красота
Уходит в тьму глухую ночи?
Всё просто: я насилием себя
Уродовала и преуспела очень.

Мне предлагали замуж сотни раз.
И от меня любовь просили бесконечно.
Но я отказывала парой скучных фраз
И перекрыла для себя поток сердечный.

Когда на сердце греется замок,
То больше некому у сердца греться.
И человеку невдомек,
Что скоро Бог отнимет сердце.

Без сердца нету красоты,
И денег нет, и нету счастья
Без сердца нет в душе мечты,
А значит, жди свои несчастья.

— Но что заставило тебя
От предложений отказаться?
Ведь ты могла прожить любя,
Любовью мужа наполняться.

— О, путник, верно ты глупец!
Раз ты души не знаешь женской.
Душой моей владел отец
И материнский голос грозный.

Они мне пели нараспев,
Что сильной надо быть по жизни
Платить за все, слезу стерев.
Иначе не расплатишься до тризны.

И я как глупое дитя,
Считала правдой то, что ложно
Все отметала от себя
Дары, боясь остаться должной.

Ты знаешь, путник, если дочь
В твоих пенатах подрастает,
Не говори ей: «Ты не в мочь
Принять, что люди посылают».

Ты должен знать, что дочь твоя
Себя насилует жестоко,
Когда запрет давать и брать
Велит ей бровь отца над оком.

Ее усохнет красота.
И проживет она без смысла
Свои усталые года
С душой кривой как коромысло.

Ее насилье над собой
Проклятьем станет для потомства,
И вместо счастья крест гнилой
Согнется на глухом погосте.

Во все века отцы дщерям
Усладу жизни запрещали
И, превращая счастье в срам,
В войне за счастье погибали.

Запомни, путник, я не лгу:
Запрет — насилье над девчонкой.
И, взрослой, на тебя беду
Навеет черною воронкой.

Когда ты будешь умирать,
Холодный взгляд тебя проводит
Чтоб перед Богом объяснять
Как род твой от Него уходит.

И, полный кармы, в один день
Ты сам девчонкою родишься,
Где твой отец с душой в кремень
Такой, что ты дышать боишься.

— Кончай пророчить. Понял я,
Как красота с лица уходит:
Сначала портится душа,
Затем вся портится порода.

Твоя наука пошла впрок,
И свою дочь я не обижу.
На сердце не навешу ей замок,
Ее судьбу счастливой вижу.

И улыбнулась ему та,
Что только ведьмою казалась,
И осенила красота,
И навсегда в лице осталась.