Говори со мной, равный,
говори со мной, сильный…
говори со мной, лютый мой… говори…
искушай мои раны, обживай мой мобильный,
обезбашенным ветром поселившись внутри…
Утомлённые солнцем, чертыхаясь и вздоря,
мы искали друг в друге
тьму полярных ночей,
чтобы в стих пробивался рык Охотского моря,
перемешанный с бранью магаданских бичей…
Ты мне чешешь про суд…
я в ответ: «кто же судьи? "
Замечаешь резонно: «кто бы ни были — срок…»
Только с виду они — в чёрных мантиях люди,
а копнёшь чуть поглубже: там под мантией — Бог…
Он всегда выбирал самых ярких и лучших,
и ломал об колено —
беспричинно… за так…
самых сильных держал в кандалах за колючкой…
/ я фигею, однако… как ты скромен, чувак! /
Самых сильных? Ну-ну…
повод — взять и проверить,
дозу Севера вдвое увеличив в крови…
С безупречной повадкой заполярного зверя
я к тебе подбираюсь… и рр-рычу: «говори…»
Говори со мной, слышишь!
и в мороз, и в ненастье…
и в смердящем бараке, и во тьме рудников,
когда холод сдирает с заключенного мясо
и вгрызается в кости обручами оков…
Где б ты ни был сейчас под прицелом конвоя —
в занесённом распадке зажат мерзлотой,
я однажды решусь…
и приду за тобою…
сплюнув, брошу заплечно охране: «Он мой! "
Мне не в падлу, не в лом…
хоть и кровь голубая —
не пристанет к душе магаданская грязь…
Жди меня…
чифири, строки куцые ржавя,
прирастая зрачком к лентам северных трасс.
Это злое кино испокон нам знакомо:
кто у Неба в любимцах, кто по жизни в бегах…
Так что ты не зевай в гиблых сумерках зоны,
если я появлюсь на твоих берегах.
Лишь затем, чтоб украсть —
беспринципно и шало…
Над Нагаевской бухтой грянет выстрел… но зря…
Мой пиратский корабль, подбираясь к причалам,
не настолько безумен, чтоб бросать якоря…
Он пройдётся, блефуя, по касательной… мимо.
и в белёсом тумане не покажет лица.
Я пришла сюда с целью —
отыскать пилигрима,
облапошить дозорных и спасти беглеца.
Ты мне больше, чем им, и желанен, и нужен.
Впрочем бегство условно — если Север в крови.
По сравненью со мной магаданская стужа
вдруг покажется раем…
пленник мой… говори…