…Просто осенью эта тоска сильней
И, как водится, без причин.
Лис выходит из леса на свет огней.
— Я хочу, чтоб ты меня приручил.

Рыжим пламенем, тёплым огнём, песком,
Вихрем листьев над осевой…
Неспокойная осень гнетёт тоской,
Заметая пути домой.

Над заброшенной трассой плывёт туман,
Сыплет мелкий, как бисер, дождь.
Ровно тысячу лет, как сошёл с ума
Дальних троп бесприютный вождь.

И теперь он мотается по городам,
Постоянно нося с собой
Дым прошедших времён да пустой стакан,
Не совсем дорожа судьбой.

…Свет от фар режет тьму, бьётся, рвётся прочь,
След печатает грязный трак.
Старый белый Фредлайнер летит сквозь ночь,
За собой рассыпая мрак.

И не помня уже ни имён, ни лиц
Тех, оставшихся далеко,
Посерьёзневший с возрастом Маленький принц
Греет тёплой своей рукой
Руль,
Включает сияющий дальний свет
И сильнее жмёт на педаль…

Лис ступает на тёплый асфальт, вослед
Ветер листья уносит вдаль,
В чьи-то сны,
В напоённые солнцем сны,
Превращая их флёр в кошмар.

И у лиса в глазах пляшут две луны —
Отражения встречных фар.

…За надеждой грядёт всякой веры крах.
В мире сотня таких лисиц.
А в глазах повзрослевшего принца — прах
Всех покинутых психбольниц.

Он невидяще смотрит вперёд, туда,
Где кончается свет огней,
На черту, за которой лишь пустота —
И уже ничего за ней;

Там туман, моросящий дождливый бриз,
Отказавшие тормоза,
И навстречу выходит печальный лис,
Тщетно верящий в чудеса.

…В перелеске за памятной Чусовой,
Что дорогой насквозь прошит,
Пахнет мокрым асфальтом, дождём, травой,
Резким запахом стёртых шин.

И тягач, у обочины замерев,
Словно дикий огромный зверь,
Хрипло дышит в простуженном сентябре.

Дальнобой отворяет дверь
Рыжей девочке.

Крошевом янтаря
Тихий голос её звенит:
— Доброй ночи. Мне холодно тут стоять.
Подвези меня до Тывы…

…Утро снова приносит с собой покой.
За окошком — такой простор…
Русло старой дороги легло петлёй
У подножия острых гор.

За мостом над Катунью зажглась заря,
Навсегда прогоняя тьму.
Отражаясь в росинках, огни горят,
В листьях, пляшущих на ветру.

Фура мчит, на боку у неё наклейка.
Буквы вымочил серый дождь.
Почерк там неразборчивый, очень мелкий,
Но захочешь — ты разберёшь.

Там слова, всем известные в этом мире,
Правда их на губах горчит:
«Мы в ответе за тех, кого мы приручили,
И за тех, кто нас приручит».