поэма памяти Поэта
Поэт нуждается в защите-оправданьях?! —
Лепить с Него сусальный образ нет нужды.
Он исповедался в стихах, где грань за гранью
Путь открывал в «Не под седлом и без узды»…
Мне о Высоцком как-то не писалось…
Жаль, не жила при Нем и… нужных слов не находилось.
Но в удел досталась не-при-мири-мость к фальши и Любовь.
Любовь к живому, светлому, большому -!!- и НЕлюбовь, где подлость и цинизм
Надсадно набивают гематому, сердца где раболепствуют… Каприз
Души кичливой и надменность взгляда убийственно соседствуют с лицом,
Где идеальны баки /иль помады/, а совесть … оставляют «на потом».
Взять-прикоснуться к теме было страшно, бурь святотатства ярого страшусь,
Подмешанных на жажде рукопашной… — беру Перо, а рядом… дышит Русь!
Столь НЕпонятным многое казалось в эпохе, где бывать не довелось,
Да знаю, что зерна святую малость схоронишь в землю, а обрящешь горсть.
Всегда ли Гений понят своечасно? — Пророка нет в Отечестве своем!
Как нет тропы, исхоженно-напрасной — так бьет Родник живительным ключом.
О Нем писать… рука не поднималась, когда смотрела, как — кому ни лень! -
Толпой в друзья, в ценители — о, жалость! — фанфарно-дифирамбовая чернь.
При жизни кто третье-разрядным бардом Его считали — ринулись гурьбой!
К посмертной славе прилепиться каждый — готов!.. — их «голос» — лести перебор.
— Не вы ль вопили с завистью: Французик! (нам не понять, как «шмотки» — дефицит)
Он, что же, от убожества откусит, чужой удачи жалкие ловцы?!
Года бок о бок проживя на Сцене, в Нем — Мастера не видели. — А зря!
Иль позабыли — как! — Он был оценен?! — «Ему все можно, ну, а нам нельзя…
Он разгильдяй, срывающий спектакли», — шипели с ненавистью, брызжа яд-слюной.
Ведь было, скоморошники, не так ли? Так что ж теперь Он — Друг, Артист, Герой?
Вы думали, коль рядом, то такой же — а Он с Небес был мечен на века.
Что ж мелко так, геройчики-геройши? Его винили в собственных грехах.
Не в ваш ли адрес сказано Поэтом: За что так ненавидят? Ну, за что?
Он в ваши не укладывался «сметы», и уложиться был Он не готов.
Вы ж поплелись строчить «Воспоминанья»: кто больше грязи выльет — круче всех!
Притворы, интриганы и канальи, Его — ?! — Себя вы подняли на смех.
Сил нет, мути’т — подробность и интимность из личной жизни — бросово толпе:
Срывался вниз… — За это что ль гонимым Он был?! — но дерзко Песню Жизни спел.
Тьма-тонна грязе-слухов, козне-версий — досужих, прах-банальных, жуть-пустых,
Вы задушили на пол-вздохе Песню?
Вы оборвали на пол-строчке Стих?
…Мне мама вспоминала, что из детства осталось вспышкой, как в июльский зной
Народ — ярчайший светоч декаденства — проститься в нескончаемый стал строй.
Как скорбный шаг чеканила столица, как захлестнула улицы любовь,
Которую «ответственные лица» впредь не могли душить у берегов.
Шли люди попрощаться с Менестрелем, и сколько видел глаз — тянулась нить…
От злости «мэтры» жутко цепенели: Меня — вот так — н-не будут хоронить.
Случился шок — негаданно-нежданно всплыла поверх «голов» Величина.
Оторопелых, к славе кровожадных — с землей ровняя, низила она.
…Я знаю из скупых рассказов деда:
— как жил Певец в кассетах «Маяка»…
— был «Самиздат» без подписи главреда…
— «Ятрань», в чьих недрах жившая Строка…
Он Гамлета играл… Нет, жил Он этим!
… — Что Человек? — Тo be or not to be…
Пустынный зной, что глаз песками слепит, да вакуум, что вынуждает выть…
А насмехались: Принц из подворотни… Он — Принц с Таганки! (нравится иль нет)
Что ни на есть — без званий — но Народный Певец, Артист, а главное — Поэт.
«Вишневый сад» — задумчивый Лопахин, и дон Гуан — в «Трагедии Веков».
Подмостки сцены — есть всё те же плахи костра воспламенеющего дров.
Он — Свидригайлов, Галилей, Хлопуша… Он — Моно-лог… и Он — немой укор,
Сатира слов чьих западает в душу, чья смерть — вины чиновничьей позор.
Ролей в «Мосфильме» — йото-капле-малость, Большая Сцена — места не нашлось!
Культуры «мэтрам» думалось-казалось: Его накал идет с их «курсом» врозь.
Он в горы шел по жизни «Вертикали», и неуемный бунт порой друзья
И близкие — совсем НЕ понимали — что «Место Встречи» — изменить нельзя!
Ристалище пройти — злой рок и фатум. Усталость блеска светло-серых глаз…
Талант вместить порой бессилен разум. А оценить?.. — Еще трудней подчас.
Слова — рутины стены пробивают, китам-чинушам горестен их вкус,
Но точит камень капелька живая (начертано судьбой так на веку).
Весь дар «Творить!» — как с игрока азартом собой сравним. Покой — не по пути!
Марьяж судьбы не в масть разложит карты, и жребий пал: везти иль не везти.
Чтоб «в стол» писать — есть гибель для Поэта, молчать когда не можешь. И рука.
Как — запретить? — ей… Строки Небом спеты — пульсирующим ритмом у виска.
Писаки же в «Союз» не принимали… — Да, что Ему и было делать там?! -
Пуды холопских од средь вакханалий, суть коих пыль, порок и пустота.
Писцы же свысока, высокомерно (не ровен час! — похлопать по плечу)
Горя привить эстетские манеры: Негоже рифмовать «кричу — торчу».
— Побойтесь Бога! Ваши закорючки да жалкий слог голь-нищих горе-фраз…
Вам невдомек —
Родился Новый Пушкин!
Виват, Россия-Матушка! Ура-ааа!!!
Признанье по чести' - не в этом дело, венчанье славой — и не в этом соль.
Суть — выплеснуть всё то, что наболело, диез средь бурь расставив иль бемоль…
Сложив узор из рваных оригами: вот сельский клуб — чем не концертный зал!
Не все то слава, что под орденами, — Он Сердце — по ку-соч-кам — раздавал.
И были клубы, и библиотеки, НИИ, дворы, квартирники, леса…
Его клеймили: мол, антисоветчик, — а Он — Душа Расеи без прикрас.
Его травили, слышать не хотели: печатной строчки — чтоб нигде ни-ни,
Но Он Н Е пел услужливо-елейно (как остальная, извините, гниль).
Он пел… От всех… За всех — Он был свободен! — и голову Он первым подставлял.
Козырный туз лежал в Его колоде — !! — хоть и сжирал неистовый накал.
Пел голым нервом без брони доспехов — как академикам, так и бомжам.
Пускали сплетни «За „бугор“ уехал» — но Он то и НЕ думал уезжать.
Он пел собакам, падшим проституткам… отсчет ведя (не робко!) с ноты «до»,
На скоростях, жалея и минуты, спешил раздать из райских из плодов.
Искал Слова, аккорды подбирая — Он — Песня и… Он — Музыка сама,
Где лебедей стрелять — потеха злая… Надрыв аорты. Светоч сквозь туман.
Его гитара… — кто учил, Володя? как Ты на ней — за душу брав — «бренчал»!
Ну что же мне так муторно сегодня? — был Человек! — Начальный из начал.
Был средь друзей, но… самый Одинокий… Без жалоб крест, собрав все силы, нес.
Казалось бы! Да жизнь сплошь кривобока. Тем более, когда в ней все всерьез.
… и Крик Души струною ранил палец, и боль ее кропилась хрипотцой… -
Так жил не-признанный Поэт-скиталец… таким — остался! — в памяти людской.
Историю кроят под власть имущих: то бело-черным, то черным бело.
Охота же всегда неволи пуще — не-до-стрелили — значит, повезло!
Как оценить при нынешней свободе, когда бумага терпит всякий бред,
И примитивность — массовость пародий… — а Он: «За восемь бед — один ответ»!
…Вот мне шипят со злостью: Право, слушай! Не все красиво в Нем, увы, увы…
— Терпенье, психопаты и кликуши! Порой был мерзок? — но НЕ так, как вы!
И то, что было личною бедою — не вам на кухнях жалко смаковать.
Не умалить вам, «пропуская дозы» через высоцкоЕдства жернова.
Не опустить Его и не унизить: из всех сил тужьтесь — уровень не тот,
Когда с душонкой тряпичною кризис — тогда язык хозяйствует ей в тон.
Кого Он предал иль кого Он продал? Что предъявить имеете Ему?
«Младшой» — когда-то средь погодно-модных («величье» чье — ни сердцу, ни уму) —
Не пресмыкался, не служил, не гнулся, под чью-то дудку пошло не плясал,
И не строчил в ГэБэ доносов гнусных… И «точку невозврата» выбрал сам…
Но Он — остался! (жив еще, курилка!) Звучит и нам тот Голос громовой.
Хоть и ломали крылья и подкрылки — да только вот: Спасибо, что Живой!
Он — След такой, века что не затопчут. Ум покорив, глубинностью проник.
Здесь — всем! — пора, пожалуй, ставить точку. Слова напрасны… нем пред Ним язык.
И что писать?.. И так уж — всё! — сказали… — Пусть лишний раз, к почету чтоб прильнуть?
С какими же, позволь спросить, глазами? По силам ли — Его! — пройти чтоб Путь?
Есть красота (пока не износилась!), на вкус и цвет — всяк волен выбирать!
Таланту же — отдайте справедливость — !! — и НЕ марайте Гения печать.
***
(…Нет, я — не только! — эмоциональна, я — столько лет! — читая все и вся,
Усвоила, что в том принципиальность — как Океан не разменять на лужи —
Кто глух и слеп, кто мелок и обужен, тому В.В. — чужая колея.)