Дед мой родился в Одессе в 1912-м году, но прожил детство в местечке около города. Украина и сейчас не самое благополучное место для жизни, а про страшные годы Гражданской войны я и не говорю. Белые, красные, немцы, григорьевцы, махновцы, петлюровцы, англичане, немцы, французы, гетман, поляки, националисты, монархисты, октябристы, анархисты, казаки, и, наконец, просто бандиты всех сортов и мастей смешались в один страшный клубок, который катился и оставлял после себя слёзы и кровь.
Власть и войска под Одессой менялись чуть ли не ежедневно. Причем в одном и том же местечке на одном краю могли быть красные, на другом зеленые, а в середине власти вообще могло не быть. И все считали что мирное население только и существует что бы с него драть все, что есть. Считалось хорошо, если удавалось отделаться только деньгами или продуктами. А ведь могло быть и хуже.
В один далеко не прекрасный день в 1919 м году когда белые ушли, а красных еще не было, на окраину местечка где жила семья моего прадеда вошла банда. Уж не знаю, какую идеологию она исповедовала, но скорее всего, никакой — просто отморозки/бандиты. Они прошлись по домам, отнимая все, что приглянется, и выгоняли всех на улицу. Потом атаман глянул на толпу растерянных людей, у которых застыл ужас в глазах, и сказал: «Мужчин — расстрелять».
И быстренько несколько десятков мужчин было отделено, и их повели к балке за местечком. Стоял крик женщин и детей, но бандитам было все равно. Им надо было срочно уходить, ибо красные части должны были вот вот подойти.
Мой прадед был простым работником в лавке и отнюдь не был героем. И он шел в этой толпе, шел на расстрел. Шел, как шли десятки его соседей и знакомых. А вслед им стоял крик. Не знаю, почему атаман не сказал расстрелять остальных, но про женщин и детей приказа не было, и они остались в местечке.
И вот, когда толпу подвели к балке, произошло ЭТО. Нет не появился ни Юл Брунер, ни великолепная 7ка, ни даже Рембо. Когда их подвели к оврагу, он с ужасом увидел, что моя прабабка пошла за мужчинами, которых должны были расстрелять. И не сама. За руки она тащила плачущих моего деда и его 8-летнюю сестру. Больше из женщин и детей в местечке за мужчинами никто не пошел.
И когда его в первой партии поставили спиной к оврагу на расстрел, она, взяв детей за руки, стала рядом с ним. Слёз в глазах не было, не было и страха, только решимость отчаяния. Ее даже пытались отогнать, но она сказала твердо: «Семья не должна расставаться. Или вы стреляете всех нас вместе или отпустите его». Отпустила девочку и вцепилась в прадеда и другой рукой держала моего деда.
Атаман изменился в лице: «Ты вообще понимаешь, что делаешь?» заорал он. Она ещё раз сказала: «Семья не должна расставаться». Не знаю что нашло на атамана (не думаю, что он пожалел 3 патрона). Но что-то произошло. Стало тихо. Прадед рассказывал, что он даже услышал как атаман сказал вполголоса «Вот чертова баба, как в своего вцепилась. Даже детей не жалеет. И не боится, курва.» «Ладно, хрен с ним — пускай забирает, раз так любит». И прадед, получив прикладом по спине, был выгнан из строя. И он с прабабкой, дедом и его сестрой вернулись в местечко.
Всех остальных расстреляли.
В местечке они жить не остались, уехали в Одессу. Очень тяжко было. И соседи почему-то странно на них смотрели.
Я сейчас часто думаю. А вот как правильно надо было поступить ей тогда? Ведь с одной стороны, она рисковала не только собой. Могли запросто расстрелять всех. А с другой — именно этим … я даже не знаю, как это назвать… ПОСТУПКОМ, она спасла мужа, семью.
Прошёл почти век. Я живу в другой стране и даже на другом континенте. И время сейчас другое, «гуманное» и вряд ли что-то подобное повторится. А внутри крутится: «А вдруг? А если?» Как бы я хотел что бы поступила моя жена в такой ситуации? А как бы поступил я на её месте? Иногда я думаю, что я знаю.
А иногда… я не нахожу для себя ответа.