Мы с мамой гуляем на улице. Небо, солнце, ветерок. Травка, цветы, деревья. Бабочки, птички, божьи коровки. Это, если гулять в скверике.
А если выбрать другой маршрут — продовольственный магазин, кафетерий, магазин подарков «Весна», большой универмаг и так далее, и так далее, и так далее…
Около дома, иногда дозволялось гулять одной, но в пределах видимости из окна, под неусыпным родительским контролем, а «магазинный» вариант выбирался исключительно, в сопровождении родителей.
Так вот, сегодня мы с мамой выбрали маршрут, который она в шутку называла «На Мичуринском — фужеры под хрусталь…», потому, что магазин «Весна» на том самом Мичуринском проспекте и располагался.
В продовольственный магазин было решено зайти на обратном пути, чтобы маме не нести два груза — любимую дочку, когда та устанет, и тяжёлую сумку с продуктами.
Первым делом они навестили добрейшую тётю Нину из кафетерия, которая обожала Людку за веселый нрав и всегда угощала её орешками, которые осыпались в поддоны с песочников. Из поддонов они перебирались в бумажный кулёчек, а потом в Людкины ладошки. Она с благодарностью приняла из рук улыбающейся тети Нины этот, пахнущий жаренными орешками кулёчек, они заказали с мамой по кофе и по пироженке — «гулять, так гулять!» и в прекрасном расположении духа отправились дальше…
Поскольку «сюрприз» при наличии финансовых возможностей, по неписанным семейным законам, можно было получить только в одном из посещаемых мест и он беспрекословно соблюдался, а пироженка и кофе и были тем самым «сюрпризом», во все остальные магазины они заходили свободные и независимые от каких бы то ни было соблазнов.
Туфли и туфельки, платья и платьица, сумки и сумочки, а также духи, помады, лаки для ногтей, и тому подобные, пупсики, мячики, кубики — это всё прекрасно, но не сегодня!
Но, что это? Людка замерла и онемела одновременно…
Настоящий рояль, со своеобразной крыловидной формой корпуса и настоящими «рабочими» клавишами и белыми, на которых играют сами нотки, и черными, где, как знала Людка, играют их «диезики» и «бемолики». И те, и другие клавиши были настоящими, с соответствующим звуком, а не нарисованные краской. Сам рояль был чёрным, а ножки, на которых он стоял, белыми. Но самым большим шоком была цена этого чуда. Пластмассовыми фишками с циферками и чёрточками было набрано «5−00 «что означало ПЯТЬ РУБЛЕЙ ровно.
С сердцем, провалившимся, по крайней мере, в подвал этого самого магазина, Людка повернулась, ища глазами маму — пора домой, но уткнулась личиком во что-то другое, но тоже несомненно своё и, очень, родное…
Папа! Он ехал с работы домой и на всякий случай — не здесь ли его девушки? — заглянул в магазин. Магазин большой, но и папа не маленький. Если дам нет в отделе игрушек для взрослых с названием «ювелирный», значит, они в отделе игрушек для детей с названием «игрушки» и как всегда, оказался прав.
Переведя взгляд с убитой горем мордашки своего чуда с бантиками на то место, куда это чудо только что смотрело, он всё понял.
Папа взял Людку на руки, и чтобы не слышали другие посетители магазина, тихонечко прошептал:
-Людка, а ты сможешь потерпеть до моей зарплаты?
Только до следующей зарплаты? Это же меньше месяца! О-о-о-о-о-о!
Это так прекрасно, что не могло быть правдой!
На мамино ворчание «опять балуешь», отец, улыбаясь, ответил:
-И, попрошу заметить, мадам, не только, малышку!
До папиной зарплаты дни тянулось так медленно, что, казалось, будто бы они не идут вперед, и не топчутся на места, а медленно, но верно сползают назад и время папиной получки не наступит никогда…
Но все проходит, прошло и это …
И в день зарплаты, чтобы сократить время до исполнения желания своего чуда в бантиках, папа, сначала зашёл в магазин, а уже потом, с мечтой под мышкой, прыгая через ступеньки лестниц и лужи, почти бежал домой.
Людка с мамой встречали отца на улице — усидеть дома в такой день было немыслимо!
Людка издали увидела высокую статную, с военной выправкой, фигуру отца.
Правой рукой он махал своим девушкам в знак того, что увидел их, а левой рукой прижимал к себе коробку довольно внушительных размеров, на которой была наклеена большая картинка с фортепианной клавиатурой.
Увидев этот опознавательный знак, Людка, даже, дышать. на какое то мгновенье перестала.
Когда отец, отдав коробку маме — уронишь, разобьёшь, будешь плакать — взял ее на руки, она только и смогла, что тихо прошептать на ухо:
-Ты даже, его, купил…
И, уже, молчала на руках у отца до самого дома.
Дома, в одно мгновенье коробка была распечатана, ножки прикручены к роялю, и…
Инструмент был, полностью, к услугам мадемуазель!
Родители резонно решив, что Людке сейчас, явно не до еды, пошли ужинать.
А Людка, оставшись один на один с исполнившейся мечтой боялась дотронуться до клавиш, чтобы звуками не спугнуть мечту, боялась, как бы та не исчезла.
Наконец, она собралась с духом и тихонько открыла крышку, закрывавшую клавиши и несмело тронула одну из них, да так легонько, что даже звука не смогла извлечь…
В это самое мгновенье дверь в комнату распахнулась, и мама, со словами:
-А, ну-ка, пусти меня! — согнала Людку со стула, уселась на него сама и быстро быстро стала бегать пальцами по клавишам, наполняя комнату звуками.
Слёзы из Людкиных глаз полились в одно мгновенье…
Она тихо и безропотно вышла из комнаты и побрела по длинному темному коридору, в конце которого горел свет — на кухню, искать защиты у отца.
Ничего не подозревавший папа отдавал должное кулинарным способностям любимой жены — с величайшим аппетитом ел гороховый суп с копчёными ребрышками.
Но когда в дверном проёме появилось его сокровище со слезами до колен, папа отложил ложку в сторону и выйдя из-за стола, взял дочурку на руки.
Почувствовав опору и защиту в папином лице она дала слезам полную волю!
Отец испугался не на шутку — мгновенно перебрав в уме все варианты — озвучил самый подходящий:
-Что, сломался рояльчик?
Людка, громко всхлипнув, отрицательно покачала головой.
А, что же тогда? — отец своими большими ладонями старался, как мог, осушить ее её лицо от нескончаемого потока слёз.
-Мама отобрала… - только и смогла выговорить малышка.
-Ну, я сейчас, разберусь! — грозно сказал отец и повернувшись, с Людкой на руках, решительно зашагал по коридору.
«Ну, мадам, ну, ладно, что-то, но отобрать у малютки игрушку, которую та месяц ждала, это, через чур… Ну, ведь, большая уже, понимать надо!»
Но едва войдя в комнату, папа замер на пороге от изумления, увидев живописнейшую картину:
Спиной к ним, за рояльчиком, стоящим на столе, сидела мама и с таким упоением и восторгом наигрывала на рояле всё, что только взбредёт на ум, никого вокруг не замечая, что все слова возмущения и осуждения застряли и папы в горле.
Он улыбнулся, посмотрел сначала на ту, которую держал на руках, потом на ту, которая играла на рояле, и глубоко вздохнув и качая головой сказал, обращаясь к дочке:
-Посмотри, Люда, какая ты большая, и какая мама маленькая!
Конечно, с высоты папиного роста мама, где-то внизу была маленькой и беззащитной.
-Оставь её, пускай балуется, а мы пойдём пить клубничный кисель с твоими любимыми, мятными пряниками, — и поцеловав своё сокровище, в почти сухую щёку, понёс её на кухню.
«И, правда, — рассуждала «большая», пяти лет от роду, Людка, гордо восседая на папиных руках:
«Маленьких обижать нельзя — пускай балуется!»