Сколько я себя помню (а помню я себя с трудом), Европа всё время гибла. Я там никогда не бывала, как и большинство из вас (потому что кто же вас, замарашек, туда пустит?), но сам факт перманентной гибели запомнила.
Это как в эпиграфе к роману Набокова «Дар». Дуб — дерево. Роза — цветок. Олень — животное. Воробей — птица. Россия — наше отечество. Европа погибла.
В последний раз она погибла на днях. От потока беженцев, хлынувших из Сирии.
Если вы хотите знать мое мнение, то только вам, по большому секрету, скажу.
Я б не пустила.
Это я со всей ответственностью заявляю. Я бы беженцев не пустила.
У меня конечно дома не Европа, а так себе, лишь сплошная Икея и румынская старая мебель серии «Тюльпан», но со мной не забалуешь. Помню, решила придти к нам со старым толстым дураком соседка. Анна Васильевна. Типа «дайте спичек!».
Какие спички? Когда у нас автоматический поджиг?
В общем, бежала Анна Васильевна от меня до самого первого этажа. Хоть живет на четвертом.
А то ввалится, понимаешь, со своими мусульманскими привычками (вообще она христианка, но мне все это один черт), сначала спичками разживится, потом псалмы будет петь, постелет коврик на кухне, мамалыгу настряпает, кулебяки нажарит и вот итог: фиг ее выгонишь.
Мой любимый писатель Михаил Веллер (а его не проведешь) так и сказал: «Причина в сгнившем мозге Европы!»
Сперва кучка гомосексуалистов и наркоманов (это мне напомнило анекдот про кучку наркоманов и проституток, был такой в советское время, хотя я дитя 2-ух-тысячных и никакого советского времени не застала) с асоциальными взглядами формируют культуру битников, потом в 1962 чернокожий Джеймс Мередит был зачислен в Миссисипский университет Кеннеди (безобразие, я считаю! нет, чтобы кукурузы на полях выращивать). Ну, а дальше всё по наклонной.
Александр Блок, умерший в 1921 году от сифилиса головного мозга, написал с невиданной пророческой силой, про скифов:
…Мы любим плоть — и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах…
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!
Вот и сбылось предсказание Сашеньки (да, я со всеми накоротке, такой мой сучий удел).
… Вы же, наверное, не знаете, что за несколько дней до смерти Блока одна его московская обожательница подбежала к Корнею Чуковскому (это тот, который «Тараканище» написал, которое, в свою очередь, не про Сталина, а про то, как хорошо в стране советской жить), рыдая, и стала бессвязно бормотать, что для Блока все кончено. Чуковский отпрянул интеллигентно, а вслух выразился, что, дескать, еще не всё потеряно, надо надеяться.
Тогда обожательница — не будь дура — прильнула к нему поближе и зашептала, дыша отнюдь не «Орбитом»:
— Никому не говорите… уже несколько дней… он сошел с ума!
В общем, сошел с ума не только Блок.
Но еще и Европа.
Кстати, Чуковский (на что уж нескладный человек, не в себе) и сам замечал за Блоком некоторые признаки если не безумия, то какого-то очевидного постепенного распада личности. Именно из его воспоминаний мы знаем, как Блок в конце жизни мог пройти мимо давнего и доброго знакомого, не заметив его и не поклонившись. Мог дважды подряд посетить одно и то же учреждение или даже «пойти на собственный вечер на другой день после того, как отчитал на этом вечере свою все сокращавшуюся, тяготившую его самого программу».
Я прям так и вижу: идет Блок мне навстречу, шепчет что-то дивное, типа «У тебя на шее, Катя, след не зажил от ножа», я только ему: «Здравствуйте, Александр Александрович! Позвольте я вас облаю» — а он мне: «Не до тебя, Жозефина Тауровна. Сокройся!»
В общем, будет так и с Европой.
Точно вам говорю.
Господи, какое счастье, что я только собачка!
Жозефина Тауровна