Если каждый из нас закроет глаза и вспомнит лицо дорогого человека, который ушёл, то увидит он не синий цвет больничной пижамы, и не желтизну кожи, и не пегие, взъерошенные брови,-он увидит своего Старика всего сразу, с большими, натруженными руками, с добрыми глазами, увеличенными толстыми стеклами очков, в которых сокрыт вопрос:"Сколько ж мне ещё осталось, сынок?"-но он никогда такого вопроса не задаст, потому что родители страшатся испугать детей, даже если тем под сорок;они, Старики наши, и в последние свои минуты будут успокаивать нас, и говорить нам напутствия, которым мы никогда не станем следовать,-ведь мы ж такие умные, образованные, научно -техническая революция, заряд информации и все такое прочее, мы ж в словах и терминах поднаторели… Мы, конечно, выслушаем наших Стариков, с горькой жалостью выслушаем, а они почувствуют нашу снисходительность-и её простят, хотя нет ничего обидней сыновей снисходительности: делятся с сыном только тем, во что верят как в истину, в главную выстраданную правду жизни.