Поезда и вокзалы, леса и травы, не любовь — обжигающий дерзкий дождь. Это были те времена и нравы, от которых сразу бросает в дрожь. Ни укрытий не было, ни спасенья — отдавались каждому дню сполна. Скоро грянет Прощеное воскресенье, рассказать, кому я теперь жена? Столько кадров сменилось в оконной раме — не привыкнуть к цвету, не вспомнить вид. У меня здесь, знаешь, игра без правил, на войне не думают о любви. Пережить атаку, оставить крестик, встать на новой чертовой высоте и ночами слушать чужие песни, находя в них тысячи общих тем. Все, что было — длится неистребимо, бесконечным ожогом горит в груди.

Потому что нельзя убивать любимых. Можно только, зажмурившись, уходить.

Кем ты пытаешься здесь прослыть — острый, больной, сквозной? Мальчики прыгают со скалы в полуденный звонкий зной. Мальчики прыгают — каждый мнит: крылья, порыв, полет. Смола и каменный аммонит, листок и янтарный лёд. Мальчики прыгают — сколько лет мне наблюдать их бег? Крылья, лежащие на земле, я отдала тебе. Небо открыла — восток, окно, ветер течёт рекой. Земля, уходящая из-под ног, запомнит меня такой.

Они умирают в моей груди, бьются, идут ко дну. Мальчики прыгают. Ни один крыльями не взмахнул.

Который год под огненным дождем идем с тобой и от себя идем, гало-эффект, причудливые тени, фонарь-аптека-улица-ступени. Вооружен, но не предупрежден наш город, погрузившийся во тьму, забравший нас с собой — хвала ему — иначе чем нам было бы гордиться? У нас такие ангельские лица, в аду нас обязательно поймут.

И шли, и шли, и говорили так, и каждый был провидец и дурак, и все сбывалось, как и обещали, и обрастали песнями, вещами. Отдай колечко, разожми кулак.

И шли, и шли, и вот настал предел страданиям и прочей ерунде, аптеке, аду, улице, погоде. Отныне этот текст нам не подходит, он многого от авторов хотел.

Поэтому под огненным дождем мы никуда сегодня не идем, фонарный нимб, спокойствие святое. И город больше ничего не стоит, он безоружен, но предупрежден. Хвала ему, и вам, и тем двоим, вот третий Рим, второй Ершалаим, и семь холмов для сорока поклонов.

Столбы вбивают ямбом, безусловно.

Отмучайтесь. Потом поговорим.