До сих пор трудно понять, что случилось с народом: люди видели, что перед ними сидит кошка, но достаточно было Геббельсу прокричать, что это не кошка, а собака, как все начинали громко убеждать друг друга в этом же, и только ночью, чаще всего во время бомбежек, да и то немногие, находили в себе мужество признаться, что кошка есть кошка…