Ни разу не смешно.
Крым. Лето 2014 года. Все события уже отгремели, референдум прошёл, а Крым в состав России — вошёл. Мы с коллегами работаем в Крыму — встречаемся с населением, пытаемся понять, как у них тут было все устроено, а они, население это, пытается понять, как живёт Россия сегодня и что из себя представляет на самом деле.
В нашей группе — четверо, живём в Ялте, отвечаем за Раздольненский, по-моему, район, на самом севере Крыма, как бы странно это не звучало. До райцентра — километров 320, потом развозят по населённым пунктам, по 1−2 на брата, снова собирают в райцентре, и в отель, в Ялту. На круг выходит километров 700 ежедневно, температура 35−40 тепла, в микроавтобусе есть кондиционер, но рубахи/платья мокрые насквозь, вставать ежедневно в пять утра и вырубаться в 12… приятного мало…
Возвращаемся как-то. Обед в придорожном кафе. Внешне не очень большое здание, до конца не отделанное; как потом оказалось, «греческо-украинский» вариант: как бы недострой — налогов не платишь. Внутри — очень даже прилично — зал огромный, хороший пол, хороший текстиль, приличная одинаковая посуда, самодельные нормальные столы, удобные, хоть и простые, деревянные стулья. Очень чисто и очень светло, даже по-своему уютно как-то.
Хозяин — татарин, невысокий, коренастый, смугло-прокопчённый, чуть за пятьдесят. Редкие волосёнки, чуть ли не хохляцкий «чуб», вернее, остатки чуба, одного глаза нет, кисти как лапы (у меня руки широкие, но у него вообще одна — как две моих), заскорузлые, в тёмных от земли и ежедневной работы трещинах.
Накормил нас хозяин, сидя с нами за столом (восемь-девять человек, вместе с сопровождающим районо-республиканским начальством), что называется, «от пуза», я только мясных блюд штук пять насчитал, соответственно и водка шла как напиток, а не алкоголь.
Закончили, чаю попили, пора ехать.
Я хотел рассчитаться за всех — хозяин денег не берет. Я ему — мол, спасибо, конечно, за гостеприимство и хлебосольство, очень приятно, но мы способны заплатить за себя. Он что-то вроде — я вам жизнью обязан, кормить-поить всю жизнь буду бесплатно.
Я ему — зур рэхмэт типа, я понимаю — «жизнью обязан» — фигура речи, восточное гостеприимство и все такое, но я привык платить за себя всегда и везде.
Он мне — Россия, Путин, всегда, жизнью обязаны, денег не возьму, обидишь и т. д.
Я снова — мы можем заплатить за себя, негоже объедать хорошего человека, да и рожи у местного начальства как две моих… хоть и у меня немаленькая, шутю типа я…
Тут он мне рассказал:
«Я с семьёй держу овец, более 2000 в отаре. Семья была — жена, старшая дочь с сыном, моим внуком, да моя младшая. Справляемся сами, что-то на рынок и в рестораны увозим, что-то здесь в кафе реализуем. Особо денег нет, но на одежду и бензин хватает, барашки траву жуют, а у нас еда своя. (Это теперь он, как бы, шутит)
Со всеми дружим, никому не платим, все спокойно и хорошо.
Зимой в начале года приезжают к нам две машины — одна с нашими ребятами из меджлиса, другая — с крепкими мужиками лет по 35−40, как они представились, с Западной Украины. Сели все за стол, я их кормлю-пою, они едят-нахваливают; рассказывают, что у них тут в степи километрах в 25 тренировочный лагерь стоит, 200 человек и с десяток американских инструкторов. Еда им моя нравится, готовы брать баранину для лагеря.
Прикинули, что баранов 20 в неделю будет достаточно. Я им говорю, как удобнее — могу зарезать-освежевать здесь и им только туши привезти, могу привезти живых, коли захотят каждый день свежатину есть. И как с деньгами — будет аванс или по привозу платить будут?
Старший их спокойно так на меня смотрит и говорит — дед, а бараны — это твой вклад в незалежность страны и денег, сам понимаешь, никто тебе платить не собирается.
Я молчу, он сначала тоже, просто на меня нормально смотрит, а потом совершенно спокойно, без угроз и крика, говорит: Дед, не нравится мне твоё выражение лица. Тебя мы, конечно, убьём сразу, жена у тебя старая для нас, будет посуду в лагере мыть и кухарить — поживёт ещё немного. Щенка (внука) тоже пристрелим сразу, он и так на нас вон волчонком смотрит, вот дочки у тебя нормальные, у нас двести голодных мужиков, ебать будут в три смены, без перерыва на обед, по опыту моему недели две-три они продержатся, потом сами сдохнут, так что выбирать тебе, мы через неделю приедем.
Встали, поблагодарили за обед спокойно и уехали.
Что делать… Была б у меня большая семья с дядьями-братьями-племянниками, хоть человек 30, взяли ружья и никто нас не тронул бы, войну никто затевать не будет.
Бежать… а куда баранов? С собой не угонишь, наши же, из меджлиса, дорогу опять покажут… Оставить здесь — а самим на что жить, ни денег, ни родственников богатых…
Думал я, думал, за день нашли внуку невесту, 13 лет ей, сразу свадьбу сыграли, вот в этом же зале, человек 300 было, всех, кого мог, позвал, отгуляли, как надо, я молодых три дня из кровати не выпускал, чтоб понесла наверняка.
Внука связали, чтоб не вырывался, и отправили вместе с молодой женой к её родственникам; мать его, мою старшую, еле уговорил с ними поехать — кто же будет ей внука воспитывать, да и о нас с матерью расскажет тоже…
Младшая уезжать отказалась, говорит, пап, ну кому я нужна, где я жить буду, денег нет, работы нет, близких родственников тоже, только в проститутки идти, не хочу, останусь лучше до конца с вами с мамой.
Ну, жена, понятно дело, куда ей без меня, всю жизнь вместе, даже и не думала, с тобой, говорит, останусь…
Я понимал, что мне надо самому сначала убить и жену и дочь, ведь стрельну я раз-другой, тут меня и кончат, а они этим ребятам достанутся.
Но самое страшное, это когда я начал думать, кого из них убить первой. Жену убьёшь — дочь меня никогда не простит; дочь первой — жена проклянёт…
Я чуть с ума не сошёл, бояться начал, что сам на себя руки наложу, а они им достанутся…
Тут дочь ко мне подходит и говорит — пап, ты не бойся, мы с мамой ТАМ тебя подождём, ты же недолго…"
Блять, я здоровый крепкий мужик, с железными нервами, а тут от обыденности рассказа этого одноглазого татарина мурашками покрылся…
Смотрю на него и реально боюсь спрашивать, что дальше было.
Он глянул куда-то в себя, как будто вспомнил что-то, вздохнул и говорит: «А на следующий день Путин к нам войска ввёл.
Теперь ты понимаешь, что мы все ему жизнью обязаны…»