Ты ждёшь мои моленья-покаянья,
А я Тебя спрошу в тиши полночной
(Пусть даже ждёт за дерзость наказанье): —
Ты женщиною был, Небесный Отче?
Той женщиной, земной и настоящей,
Строптивою и, вместе с тем, покорной,
Одним крылом души к мечте летящей,
Другим — коптящей небо сажей чёрной…
Той женщиной, кого любовь сжигала
Огнём душевным, страстью безответной,
И только ночь печалью охлаждала,
Смывая боль слезою предрассветной…
А матерью Ты был, всесильный Боже?
Той матерью, что сон-покой забыла,