Много слов, но меньше не получилось. Завтра будет неделя, как я вынашиваю в себе эту историю из жизни. От нее не перестает болеть душа...
Недавно пришлось посетить на дому одну пожилую женщину с моего участка, которая в последние три месяца бомбардирует своими требованиями все московские инстанции — от департамента здравоохранения до мэрии. Моей задачей было заполучить выписку из стационара, где эта пациентка недавно побывала.
Звоню, представляюсь, прошу согласия на ее посещение, как «маломобильной» пациентки, которая сама до поликлиники не дойдет — у нас сейчас это очередная волна реформы здравоохранения. Пациентка Ольга Григорьевна П., 84 лет, страдает старческой катарактой, почти ничего не видит — силуэтное зрение, в лучшем случае… Недавно позвонила в департамент и потребовала машину, чтобы свозить ее в Институт имени Федорова, где ей предстояла консультация некоего офтальмологического светила. С тех пор ее карта на контроле в администрации, а мы всякий раз ждем от нее сюрпризов.
Я пришла к ней домой, мы проговорили больше часа. Выписки у нее никакой не оказалось по причине ее отсутствия, зато моя копилка обогатилась еще одной историей о необычайной силе духа маленькой хрупкой московской старушки.
Ольге Григорьевне никак не удается прооперировать глаза. Поставить себе искусственные хрусталики, чтобы вырваться из сумерек, что с каждым годом все сильнее и сильнее сгущаются вокруг нее. Пока она собирала деньги, откладывая понемногу с каждой пенсии, выяснилось, что начались проблемы с сетчаткой обоих глаз, а это грозило быстрой прогрессией слепоты. Выяснилось также, что в одном из многочисленных офтальмологических лечебных учреждений Москвы таким пациенткам, как Ольга Григорьевна, делают какой-то чудо-укол в глазное яблоко, останавливающий дегенерацию сетчатки, но стоит он столько, сколько она насобирала на два искусственных хрусталика. Я в офтальмологии разбираюсь только в общих чертах, поэтому не могу утверждать, действительно ли такой метод существует, или это очередной развод несчастных слепых людей.
Поскольку Ольга Григорьевна была готова сражаться со слепотой до победного конца, она решила поехать и все разузнать на месте. В департаменте машину ей предложили только в один конец — «мы вас туда отвезем с вашим соцработником, а оттуда вы уже на общественном транспорте обратно». Она наняла соседа-таджика, который взялся ее отвезти на своей машине в клинику и обратно, да еще поводил по лабиринтам коридоров в поисках нужного кабинета.
Суть беседы коммерсанта от офтальмологии с моей пациенткой такова. «Мы много работали над усовершенствованием Препарата, значительно улучшили его лечебные свойства, и, что самое главное, существенно удешевили его стоимость. Теперь он стоит в два с половиной раза меньше импортного аналога. Мы готовы вам его предложить, однако это будет неофициальное применение, без истории болезни, без квитанций об оплате и прочих подтверждающих документов. Если вы хотите иметь выписку из истории болезни, стоимость Препарата и процедуры остается прежней». Выслушав это невероятно выгодное коммерческое предложение, Ольга Григорьевна сказала, что лучше она останется навсегда слепой, чем примет его. И ей не нужно их укола ни за двадцать тысяч рублей, ни за пятьдесят…
В конце нашей беседы она все-таки не выдержала, и расплакалась… «Понимаете, я так хочу видеть! Знаете, как это страшно — ты просыпаешься утром, а вокруг тебя темнота… Но ты знаешь, что уже много времени и должно быть светло…»
P. S. Ольга Григорьевна вынуждена идти обычным рутинным путем — собирать анализы и справки от разных специалистов для операции по замене хрусталиков. У нее нет детей, только племянницы, которые, правда, изредка звонят — проверить, жива ли еще тетя Оля. Ее муж давно умер. Два раза в неделю к ней приходит соцработник. Раз в месяц — я, участковая медсестра. Раз в три месяца участковый терапевт… Она абсолютно сохранна интеллектуально и как личность. В ее изношенном теле — молодая душа, не утратившая интереса к жизни и окружающему миру. На прощание она мне сказала: «Берегите глаза деточка!..»