сгущаются рыбки мыслей, имя не сходит с губ,
ледокол крошит ребра, скалывает торосы,
она начинает бежать к нему, на бегу
становясь беззащитной, прозрачной, ничуть не взрослой,
и, когда уже поздно юзом по рычагу,
он говорит ей:
— я без тебя могу.
просто не так занятно, но в целом сносно.
каменные слова и живая грудь.
боль, в которой нет никаких изъянов.
стоит, дырявым кромсанным «как-нибудь»
затыкая фонтанирующие раны.
Бог, вздохнув, пожимает плечами:
— странно,
он так тебя выпрашивал у меня, ну
и я ему поверил.
не обессудь.