Здравствуйте, Хамада-сэнсэй. Сколько же времени прошло с нашего последнего разговора «глаза в глаза»? Год? Или два? А, может быть, целое столетие? Память не вяжет узелков и не ставит крестики на запястье — она лишь меняет слайды прожитого в хаотичном порядке, по своему желанию изменяя яркость и резкость всплывающих картинок. И иногда нам приходится «на ощупь» находить знакомые и, наверное, нужные сердцу грани — те, которые по каким-то причинам были нами забыты. Забыты сами по себе или же усилием воли — уже неважно. Гораздо важнее, что нам, порой, всё же удаётся их рассмотреть на жизненных слайдах — и это каким-то непостижимым образом оживляет наши закостеневшие чувства.
Сегодня я видела Вас во сне, Хамада-сэнсэй. Вы поднимались по трапу самолёта, и Ваш клетчатый шарф словно пытался ухватиться за едва заметные колебания воздуха. На последней ступеньке Вы вдруг обернулись и посмотрели куда-то вдаль. О чём подумали Вы в этот момент — не знаю. Миг был слишком коротким, и я не успела найти ответ в Ваших глазах. Но сами глаза… Сами глаза я запомнила очень хорошо, потому что в этот самый момент мой взгляд был устремлён к Вашему. Всё как тогда — год или два назад, а может целое столетие… Когда мужчина в сером пальто и клетчатом шарфе поднимался по трапу самолёта, а девушка в смешной шапке с бубоном и растрёпанными волосами смотрела ему вслед из огромного, запотевшего окна аэропорта.
Однажды, Хамада-сэнсэй, Вы сказали мне одну странную фразу: «Когда рисуешь ветвь, нужно слышать дыхание ветра». И теперь я точно знаю, что сколько бы лет ни прошло, или даже столетий, мне не нужно будет помнить цвет Ваших глаз, контуры Вашей улыбки, количество первых лёгких морщинок на Ваших щеках… Я просто буду всегда знать Ваше лицо, потому что слышу дыхание Вашей души — дыхание Вашего ветра. И этот ветер — часть меня самой, дающий невероятное желание Жить. Помните же: «Ветер крепчает — значит жить старайся». Правда же, Хамада-сэнсэй? И да будет так…
Всегда Ваша О. С.