Желание некоторых посторонних людей поставить в тупик незнакомую мать с младенцем озадачило меня еще тогда, когда мой старший младенец лежал в коляске.

Представьте картину: гуляете вы с ребенком, никого не трогаете, и вдруг к вам подходит совершенно чужой человек, смотрит внимательно на ребенка и говорит (обычно довольно противным голосом):

— Какая у мамы хорошенькая девочка! Вот я ее заберу себе!

Мне всегда в этих случаях интересно, какой реакции он ждет от меня (от младенца, понятно, ее ждать пока не приходится, это шоу для мамы)? Что я захохочу и скажу:

— Да забирайте, конечно!

Или что просто радостно улыбнусь такой чудесной шутке? Вероятно, единственно возможный ответ — выдавить фальшивую улыбку и сказать таким же противным голосом:

— Нет-нет, эта замечательная девочка нужна мне самой!

Вот тогда шутник (или шутница) доволен, коммуникация состоялась. Но с годами мне все реже хочется принимать подачу в этой, простите, дебильной сценке.

И таких странных фраз, кокетливо произносимых взрослыми, на которые не знаешь как реагировать, море.

— А вот я сейчас отберу у тебя мячик!

«Только попробуйте», — мысленно отвечаю я, а дочери говорю, выдавливая из себя спокойную улыбку:

— Тетя так шутит.

Или вот:

— Вкусное мороженое? С дядей поделишься?

Тут ребенок смотрит на меня растерянно: его учат, что надо делиться, но также учат и тому, что нельзя разговаривать с незнакомыми дядями, а кроме того, совершенно естественным образом не хочется делиться с каким-то дядей — что тут делать?

— Не поделится, — отвечаю я вместо нее.

Дядя обижается, что я не поддержала его прекрасную шутку. Вообще, чтобы вы знали, это очень весело и мило. По крайней мере, так искренне считают взрослые, которые пугают ребенка самым для него страшным — тем, что заберут его собственное, дорогое, или, еще того хуже, его самого у мамы. Представьте, что вы идете по улице с новым телефоном (а для ребенка его, скажем, мячик не менее ценен), а к вам подходит кто-то большой, солидный и сильный и безапелляционно заявляет, что он у вас его заберет, или просто молча выхватывает его из ваших рук — вам будет смешно? И что вы сделаете? Или это такой способ лишний раз подчеркнуть неравноправие взрослых и детей? Однако популярность этой репризы неизменно высока — огромное количество незнакомых пожилых взрослых предпочитает делать ребенку комплимент в именно такой завуалированной форме:

— Какая у тебя красивая шапочка! Дай поносить!

— Ой, чудесный зонтик, а вот я у тебя его заберу!

— Какая у мамы замечательная помощница! Мне тоже такая нужна — давай ты будешь жить у меня?

Один дедушка недавно вообще прекрасно выступил. Идем мы с дочками по улице, мелкая весело семенит и машет сачком. Параллельным курсом следует полусогнутый бодрый старичок с задорным взглядом (опасная категория, считающая себя непревзойденно остроумной и обаятельной). И вот, поравнявшись с ребенком, продолжая так же таинственно улыбаться, он молча хватает ее сачок и начинает тянуть к себе. Она, на секунду растерявшись, тянет к себе. Так и идем некоторое время. Дедушка тянет вполсилы, поэтому сачок пока у нас.

— Заберу! — кокетливо сообщает он.

Что мне было делать? Начать перетягивать с ним сачок посреди улицы?

— Отпустите, пожалуйста, — попросила я специально поставленным для таких случаев голосом.

Отпустил. И расхохотался радостно. Видимо, шутка удалась.

Примерно с тех же младенческих времен у меня вызывает неизменное раздражение манера хватать чужого ребенка за щеку, щипать за руку или ногу, трепать по подбородку и так далее. Это тоже такая форма выражения восхищения. Но тут, конечно, зависит от страны: в Америке это совсем не принято — прикасаться к чужому ребенку нельзя, и поэтому почти не встречается, а где-нибудь в повернутой на детях Испании или Греции очень распространено, причем в том числе в исполнении молодых мужчин. Помню несколько случаев своего обморочного ступора, когда дочку подхватывал на руки в толпе кто-нибудь незнакомый или даже принимался целовать в щеки, и их искреннее недоумение, когда я начинала махать руками, отнимать ребенка или даже орать.

Скажу честно, мне все годы моего материнства хочется обкатать несколько таких шуток на этих самих взрослых. Подойти, например, к той пожилой женщине, которая почему-то ухватила мою дочь за щеку со словами «Ах ты, карапуз!», и точно так же оттянуть у нее порядком отвисшую на щеке кожу со словами «Ах ты, пышечка!». Или подойти к бабуле с кошелкой и сообщить ей, что у нее чудесная кошелка и на этом основании я решила забрать ее себе. Или подрулить к симпатичному испанцу, который только что подхватил на руки мою дочь, попытался подбросить ее кверху и был остановлен моим материнским рыком, и запрыгнуть к нему на руки — почему нет? Мне даже интересно, сколько из этих людей сочтут меня сумасшедшей и почему у них не возникает таких мыслей, когда они делают то же самое с ребенком.

Из всех этих ситуаций я вывела ровно два правила:

Первое: не поддерживать шутку, которая тебе самой не нравится и дискомфортна ребенку. Никому из вас это не принесет радости, а неестественно изображающая веселье мама всегда выглядит для ребенка тревожно, кроме того, это понуждение к веселью сразу аукается маминым раздражением. Сложно, правда, если шутник — какой-то ваш знакомый или родственник, вы не поддержали его искрометную игру, и возникла неловкая пауза, в которой вроде вы же и виноваты. Ничего — вы живете не для того, чтобы подыгрывать кому-то в его странных играх.

Второе: сразу же показать ребенку, особенно если шутка пугающая («а вот я тебя заберу», «съем твой леденец»), что это чушь и неправда. Я, если честно, уже даже не говорю дочери, что дядя/тетя шутит, потому что шутки в понимании наших детей — это что-то совсем другое, они это не воспринимают как шутку. Получается немного длинно, зато соответствует действительности:

— Ты (твоя курточка, ведро, мороженое, сачок…) понравилась тете, она не знает, как по-другому это показать, чем изобразить, что хочет тебя (это) забрать. Это такая игра. Тете кажется, что это забавно. Она ошибается. Не заберет, не волнуйся.

Также важно показать ребенку, что вы готовы за него постоять, когда кто-то лезет его тискать.

Мне самой довольно сложно находить общий язык с незнакомыми детьми, и я еще, видимо, не достигла возраста, когда начинает неудержимо тянуть к чужим детям на улице. И я не знаю, что у меня должно случиться в голове, чтобы я подумала, что чужому ребенку или его маме может понравиться, если я подойду к ним и скажу что-то подобное. Стукните меня чем-нибудь тяжелым, если я лет через двадцать-тридцать это сделаю, потому что это будет означать распад важных причинно-следственных связей в моей голове. Пока же я вообще не представляю, что в мозгу у этих людей. Какой-то другой космос, параллельная вселенная. Мы лучше им вежливо улыбнемся и пойдем от них подальше и поскорее.