я не просил себя жалеть, и не пытался быть собой, и, заходя в пустую клеть, хотел увидеть только боль, в руках безумного огня возможность выжечь и сгореть; и все, что было до меня, разрушит то, что будет впредь.
я не просил идти со мной, не умолял со мною быть, и прятал свой озноб под зной, и жил по правилам судьбы. пора принять лицом к лицу все то, что не желал врагу — мой путь приблизился к концу, но я по-прежнему бегу.
я не просил любить себя: я знал, страданием согрет, что человек, других любя, им чаще причиняет вред. я не просил меня терпеть, и, после тьмы ночной любой, встречая солнечную медь, хотел остаться сам с собой.
я не просил себя спасать — я знал, что я не пропаду. я не молился небесам, поскольку был уже в аду, и каждый новый день я ждал с надеждой на себя и мрак, когда горящих звёзд наждак кромсал в ошмётки белый флаг.
я не просил оберегать и не просил хранить мой свет: маяк не вывел берега, их вывел дым от сигарет. я верил в смерть как способ жить, но не хотел стремиться к ней, когда восход свои ножи пытался заточить по мне.
я не просил себя держать на расстоянии от звёзд, и сразу разводил пожар, как только видел новый мост, и падал без идей и сил под каждым выжженным мостом.
я говорю, что не просил,
но как же я мечтал
о том.