Какого Бога она звала?
Какому Пламени присягала?
Зачем тревожила зеркала?
О чём над озером колдовала?
Когда в рассветной и гулкой мгле —
нагая — тихо входила в воду,
оставив зыбкий, дрожащий след
в разбитом зеркале небосвода…
А рядом медленно плыл туман —
легчайшей дымкой скользил белёсо
над сонным царством лесных полян,
где в мокрых травах сверкали росы,
где в самой чаще седой глуши
бруснично-алою каплей крови
мерцало пламя её души,
боясь погаснуть /memento mori/
Средь тёмных елей и влажных мхов,
волшебной Лилией на болотах
она взрастила свою Любовь,
и каждый вечер ждала кого-то…
Во мраке, ощупью шла на след
холодных, северных полнолуний,
и отражался нездешний свет
в тревожном взгляде лесной колдуньи.
Такая сила была дана
глазам, вместившим ночную бездну,
такая нежность и глубина,
что им противиться — бесполезно…
Но с губ срывался невольный стон…
Кровавой россыпью волчьих ягод
она манила в свой грешный сон,
чтоб стать для путника сладким ядом…
Взрывая гулкую тишину
ночным, внезапным раскатом грома,
стоял над лесом протяжный гул,
и чей-то рык прошибал ознобом…
Коротких молний лиловый свет
из тьмы выхватывал зло и жадно
колдуньи маленький силуэт
в порывах ветра, дождя и града…
Какого Бога она звала?
Какому Пламени присягала?
Кого годами в лесах ждала?
Кому любовь свою завещала?