«Одна из последних песен Валентины Васильевны — „Одинокие женщины“. Мало кто знает, что, исполняя её, в душе она плакала, рассказывая со сцены зрителям о своём одиночестве», — говорят о Валентине Толкуновой её близкие и друзья.

Падали на колени

«С Валей мы были знакомы несколько десятков лет, — рассказывает певец Лев Лещенко. — Тогда ходили слухи, что Валентина Толкунова моя жена. Это началось после того, как мы стали петь вместе на телевидении. В те времена не было гламура и глянца, всё, что видел зритель, было в рамках сцены. Поэтому люди придумывали для себя истории из личной жизни артистов. Но романа у нас никогда не было. У Вали была своя личная жизнь, хотя она у неё так до конца и не сложилась. Наверное, поэтому она заменяла женское счастье творчеством. Думаю, на сцене она была счастлива».

«Я ни с кем так не дружила, как с Валей, — говорит поэтесса Карина Филиппова-Диодорова. — Каждый концерт она начинала с моего стихотворения: «Я сегодня, возможно, заветы молчанья нарушу, постараюсь хотя бы немного вам сердце открыть…» Да, она очень любила свою работу, обожала своих зрителей, но всё же главным в жизни для неё была семья. С мамой она была повсюду — на концертах, на гастролях, на интервью, даже за границу её возила. Когда организовывался тот или иной концерт, спрашивала: «Можно, я приеду с Коленькой?» Ей всегда хотелось, чтобы близкие были рядом, под её крылом.

Правда, с сыном отношения у неё не складывались, но не по Валиной вине. Она много работала, не всегда могла уделить ему внимание, но все обиды на её занятость — это его проблема. Я знаю, что она была матерью, обожавшей своего сына".

Безумная любовь

«Мы были знакомы с Валентиной Васильевной с 1993 года, — рассказывает певец Юлиан. — К сыну у неё действительно была какая-то маниакальная любовь. Я думаю, это свойственно одиноким женщинам. А Толкунова, что там говорить, была очень одинокой. Светом в окошке для неё был, конечно, сын. Она всегда держала его при себе, но всё время переживала: вдруг он куда-то исчезнет, пропадёт, пойдёт не туда, куда надо? В 2000-х это всё стало прогрессировать. Были мы как-то на гастролях, после концерта устроили приём, собрались все артисты, а сын Толкуновой остался в гостинице. Валентина, узнав об этом, отказалась идти на приём. Чуть ли не разругавшись с организаторами, которые умоляли её остаться, она отрезала: «Нет, я должна уйти!» И ушла искать сына. Ходила по гостинице, спрашивала… А он всего-навсего сидел внизу в ресторане.

Конечно, отношения с сыном при такой чрезмерной опеке у неё не складывались. Он же был взрослым мужчиной, противился материнским узам. Я его понимаю: мне кажется, она слишком уж его опекала, я бы на его месте сошёл с ума. Но она не могла остановиться…

На моих глазах происходили все эти скандалы. Она постоянно одёргивала Колю: «Так, иди сюда!», «Так, стой здесь, не уходи!» И он, здоровый мужик, слушался. В последние годы она эти семейные разборки даже на люди выносила. Взрослый парень, а она его при всех отчитывала! Вот сидит он на каком-нибудь мероприятии, ничего плохого не делает, а она подойдёт к нему и что-то выговаривает. Как-то Коля поздно вечером зашёл ко мне в номер что-то спросить — буквально на пять секунд. Она спала, но тут же проснулась и побежала его искать — прямо в ночной рубашке бегала по коридору, стучала в дверь: «Где мой сын?!» Я говорю: «Да вот он, зашёл спросить…» Она: «Ой, ну слава богу, нашёлся!» Вот она себя и довела… Это, возможно, была основная причина её болезни. Она была сплошным комком нервов в последние годы. Не было человека рядом, который любил бы её, понимал и ждал дома. И, даже будучи замужем, она была одинокой. Первый муж (композитор Юрий Саульский) ушёл к другой, второй уехал работать за границу…

Одна из последних песен Валентины Толкуновой — «Одинокие женщины». Именно в ней она всю свою душу излила на публику. Так не сыграешь, это можно только пережить! Толкунова на сцене улыбалась, светилась, но софиты гасли — и человек уходил в холодный дом. Миллионы её любили, но того, чего она всю жизнь хотела, — семейного счастья — у неё не было. Примирились они с сыном, наверное, только после её кончины. На похоронах Валентины Васильевны Николай плакал и просил у неё прощения.

Меня потрясло, как она уходила, как молчала о своей боли. Никто из коллег до последнего не знал, что она больна раком. Её, скорее всего, можно было спасти, но Валя пошла к врачам, когда рак у неё уже был на последней стадии. Пыталась лечиться у целителей. А потом устала и пустила всё на самотёк… В последний год жизни Валя работала на износ — чувствовала, что времени осталось мало. И в этот год она спела лучшие свои песни. А ещё создала спектакль, который играла из последних сил, а за кулисами стояли люди, чтобы поддержать её, если она вдруг начнёт падать".

«Прими, господь…»

«В жизни я всё время слышала: «Ты не так живёшь, не так всё делаешь», — вспоминает Карина Филиппова-Диодорова. — Все мне говорили, как надо жить. Но никто не говорил, как надо уходить. Это сделала только Валя Толкунова, которая 12 лет боролась с болезнью… Как-то она позвонила мне и говорит: «Каринка, я должна ехать в Белоруссию, только я себя очень плохо чувствую». Я удивилась: «Валь, зачем ты тогда едешь?» А она: «Я обещала…»

«Прими, Господь, мои ладони в небо! Помилуй и прости, и дашь нам днесь насущного хотя бы крошку хлеба…» Она читала эти стихи на концерте в Могилёве, уже покачиваясь, а перед залом её ждала «скорая». Потом она оказалась в Боткинской больнице, но продолжала репетировать, планировала сделать со Светловым военную программу. И вдруг мне звонит её директор: «В пятницу Валя себя плохо почувствовала. В субботу попросила соборовать и поговорить со священником. А в воскресенье, когда мама везла её в реанимацию, она ей сказала: «Мама, знаешь, сейчас ко мне приходил Господь и сказал: «Не волнуйся, я тебя заберу к себе». В понедельник уже все услышали по радио и телевидению, что Вали Толкуновой не стало. Это меня потрясло. Я до сих пор слушаю её песни и плачу».