Если спросишь о нём,
то всё ровно, спокойно, good.
Он мой маленький мальчик,
большой мужчина
и Робин Гуд.
Посмотри мне в глаза,
ведь глаза мои точно не врут.
Я могу говорить о нём
хоть всю жизнь до ада.
Он сакрален,
и если молчит — то всегда лирически,
Каждый взгляд его светел,
как будто в нём электричество,
Я могу принимать его в любых дозах,
в любых количествах,
С его запахом мускуса и сандала.
Что касается будней,
они через день заканчиваются стихами,
При таких-то словарных бицепсах,
при таком то их арсенале
Разве слова во мне хоть когда-нибудь затихали?
Лай собак заглушить их хочет,
но караван идёт.
На работе — как на войне,
то в тылу, то на фронте,
Будто на лбу табличка —
сначала погладьте меня,
потом раздраконьте,
Я не числюсь ни в крепостных,
ни в барынях, ни в бомонде,
Моя молодость бьёт навылет,
потом — на взлёт.
Если спросишь о святости,
то я сразу скажу о маме,
Она каждый мой выдох и вдох,
она мне — цунами,
Захлестнёт и спасёт своими же маяками.
Как бы не был свиреп и отважен Тор.
Подытоживать всё пережитое,
надеюсь,
рано,
Сам ведь знаешь,
у меня что ни день, то драма,
Я сама — дрожащая нитка вольфрама,
И,
да будет свет,
как сказал монтёр.