Я печальным таким еще не был,
будто сердце рассыпалось вдрызг,
мне под этим сиреневым небом,
вдруг припомнилась вся моя жизнь.
А в ней было всего понемногу,
и добра там хватало и зла,
и гоним я бывал в непогоду,
и сгорал я бывало дотла.
И обманут я был, и оболган,
оклеветан, а даже и бит,
только я поднимался снова,
продолжая по своему жить.
Но бывало совсем по другому,
и меня привечали друзья,
за стаканом кубинского рома,
мы беседы вели про «нельзя».
А потом «втихаря» под гитару
чтоб не слышали кто-то извне,
пели песни известных бардов,
запрещенных в Советской стране.
Как лились эти сладкие звуки,
и гитара стонала, звеня,
и горячие женские руки,
обнимали с любовью меня.
И я был обогрет и обласкан,
так уютен друзей был дом,
и казалось тогда все неважным,
только важным случилось потом.
И меж нами теперь расстоянья,
да и время рекой протекло,
а иных уже нету с нами,
а других не дозваться давно.
Но над нами все то же небо,
и опять продолжается жизнь,
я печальным таким еще не был,
будто сердце рассыпалось вдрызг.