Утром вышел на кухню и застал заплаканную жену.
— Что случилось? — всполошился я.
— Они всё-таки продлили санкции, — всхлипнула жена. — Они ещё не простили нас. Ладно, мы с тобой, мы уже пожили, но сын… у него ж вся жизнь была впереди!
Потрясённо опустился на стул, безвольно опустив руки вниз.
«Это полный песец… — подумал я. — А где же кошка?»
Кошка, к счастью, сидела рядом с полным песцом и умывалась, просто я не сразу нащупал её под стулом.
На лавочке у дома уже собрались бабули.
— Италия, говорят, тоже санкции поддержала! — часто крестилась одна.
— Италия?! — ахнула другая старушка. — Нужно соль и спички покупать, верно вам говорю! Этот Матьего Ренцо — голова!
— Маттео…- поправили её.
— Да какая разница! — махнула рукой та. — Одно слово — румын!
На улице, тут и там, толпились граждане. Никто не спешил на работу, да и какой теперь был в ней смысл, когда издержки для России могут быть повышены.
— Канада! Вы представляете? — доносилось из одной кучки. — А я так и не съездил в Крым. Всё откладывал, дурак. А теперь его точно у нас заберут, ибо, сама Канада! Знаете, какие там бобры? Недавно один бобёр подгрыз в Оттаве стену местного бандеровского клуба, клуб рухнул и теперь в Канаде тоже есть своя небесная сотня, а бобра объявили в розыск как российского диверсанта.
— Говорят, Кэмерон, сказал, как отрезал — санкции могут быть усилены! — доносилось из другой кучки.
— Сам?! — ахнул кто-то. — Сам начальник островка в Северном море так сказал? Сказал, словно слово молвил?! Кошмар, куда дальше-то усиливать, я в прошлое усиление и так уже всю плазму в Эльдорадо от ужаса скупил.
В толпе громко зарыдали.
Вечером включил телевизор.
Показывали экстренное совещание в Кремле. Президент выслушивал предложения.
Кудрин предлагал немедленно сдаться и послать на саммит в Японию челобитную с покаянием.
Путин согласился и приказал Шойгу отправить к Курилам атомный подводный ракетоносец «Покаяние» с баллистическими ракетами «Челобитная» на борту.
— Если японцы так тепло встречают президента страны, сбросившей на них две атомные бомбы по пятнадцать килотонн, то представляю, какая пойдёт у нас с ними дружба после наших трёхсот… — невольно размечтался президент.
— Трёхсот тридцати, — скромно поправил Сергей Кужугетович.
— Каждому! — строго ответил Путин.
На другом канале, Миллер, кусая губы от отчаяния, рассказал, что Газпром прекращает добычу газа, так как он никому не нужен, потому что у развитых стран для жизни есть всё необходимое — фьючерсы, ю эс трежерис, айфоны и евровидение.
— Нам с нашими примитивными природными ресурсами не потянуть против такого великолепия, — с горечью заявил он. — Вы видели айфон? Он такой блестящий, стильный и корпус тонкий, а наши буровые тусклые, угловатые и трубы у них толстые. Сравнение не в нашу пользу, увы.
Переключил канал.
На экране французские граждане бурно праздновали продление санкций. Тепло, врукопашную обнимаясь с полицией, они скандировали: «Спасибо, наш дорогой Франсуа за всё!»
Празднично горели автомобили, красивыми фонтанами вырывались струи воды из полицейских брандспойтов.
Какой-то французский фермер хвастался, что раньше весь сыр у него забирали ненасытные и жадные русские, а теперь у него и в холодильнике, и в прихожей, и в спальне, и в гараже, и даже в ванной — сыра навалом.
— Как сыр в масле катаюсь! — сообщил фермер, пояснив, что у него есть ещё и маслобойня.
Выключил телевизор и забылся тревожным сном.
Снилась Ангела Меркель, прекратившая закупку российского газа, снилась Германия, утыканная ветряками и солнечными батареями на китайских элементах.
— Мы даже можем сами освещать Рейхстаг и две прилегающие к нему улицы! — гордо заявила фрау канцлерин, зажигая очередную свечу, чтобы видеть текст.
Фрау сменил сатанински хохочущий Миллер, а его сменил Порошенко, грустно смотрящий по телевизору на кобела Надю.
— Санкции свои они усилят, падлюки… Учитесь, как надо, идиоты! — простонал Пётр Алексеевич и мощно накатил ещё двести от неизбывной тоски.