Накатило на меня вчера вот это самое ненавистное состояние, когда «Чего-то хочется, блин, а чего — не пойму». Накатило, и сидишь такая, сама с собой в угадайку играешь: «Может, сладенького тебе хочется? В холодильнике эклерчики есть. Хочешь, а?» — «Дай подумаю. Хочу. Хотя нет, эклерчики не хочу. А ещё что есть?» — Есть красная икорка, солёненькая, вкусная. Хочешь солёненького? — Хочу. Но не икорку. Хотя, не, солёного вообще не хочу. — А чего ты хочешь, старая рыжая гадкая баба??? В жопу ты вот например сходить не хочешь, а?"
И тут меня осеняет: я же хочу блинов!!! И не абы каких, а кружевных, в дырочку, мягоньких, дрожжевых. Сначала я их хочу со сгущёнкой, а потом можно и с икоркой. Ничего удивительного, у меня ПМС. Я ту икорку могу даже в сгущёнку вывалить, и всё это с удовольствием съесть.
Время — без десяти одиннадцать вечера. Через 10 минут магазин закрывается. Бегу по лужам в тапочках сына 44-го размера и в майке с надписью «Хочешь похудеть — спроси меня как». Бегу, прибегаю, и лезу со своими дрожжами-сахарами-молоками без очереди в кассу, крича, что у меня дома все помирают, блинов просят. Мужики с водкой аж расступились уважительно. Не баба, а огонь ваще.
Ну, принесла я добычу домой, и давай тесто мутить. А тесто для блинов, ну вот чтоб блины так блины, а не мука-два яйца-три ложки сахара — мутится два часа. Зато это потом и не тесто даже, а натурально кислородный коктейль: пенка с пузырьками.
Намутила теста, выждала два часа. Время — второй час ночи, а мне пофиг, я блинов хочу. Ну и давай их печь.
…Первые штук 30 пожарились так нормально, на энтузиазме, под песню «Ели мясо мужики, пивом запивали» — я всегда пою, когда готовлю. Вторые 50 блинов жарились уже без энтузиазма, и под песню «Белые обои, чёрная посуда». Третья партия ваще пошла плохо, и с ненавистью. Тесто не кончалось. Не уменьшалось в объёме ни на сантиметр. Но вылить же рука не поднимается. Там же мои труды, надежды, чаяния, дрожжи, три стакана муки, четыре яичка, полстакана манки, молоко, сливки, и всякое вот такое. Готовые песни все закончились, новые сочинялись прям на ходу: «Нахуя ж мне те блины шалула лу ла, кто ж их будет столько жрать, шуба-дуба, шуба-дуба?»
Тесто не кончалось. Блины пеклись. Ночь сменялась днём, день сменялся ночью, умер Брежнев, родился Максим Галкин, блины пеклись, шли годы, вышел шестой айфон, Пугачёва родила Галкину двойню, тесто не кончалось, блинами заполнилась вся посуда в квартире, включая тазы и вазы.
И тут у меня сдали нервы. Я наклонилась над бездонной кастрюлей с тестом, сказала туда: «Сука-сука-сука!!!», и вылила его в унитаз. А потом пошла есть блины.
Съела три штуки. Два со сгущёнкой, один с икрой. И всё. И больше не хочу. Позвала сына. Молча, руками, объяснила ситуацию. Сын сказал, что блинов он не хочет, и вообще какая-то я странная сегодня. Убежал. Догнала. Прижала к стенке, спросила: «А не завтра ли твоя Маша к нам в гости приедет, а? А?» Сын нехотя признался, что да. Завтра. Приедет Маша.
Я возликовала и сказала: «Как знала, как знала! Заставь её есть блины, иначе убью обоих!» Сын вырвался и заперся в комнате.
Ночью я спала плохо. Снились блины и тесто. Посмотрела в соннике: это к чему? Говорят, к успеху и процветанию.
Не иначе, рубль в Спортлото выиграю. Ненавижу блины!!!